Наверное, все-таки в ней было семейное сходство с отцом, подумал я. Она прибыла на одном шаттле с Кастин, чтобы оценить ущерб, и только что вернулась с посадочного поля, так что на ее голове и плечах начинал подтаивать снег.
– Благодарение Омниссии, – продолжала техножрица, – ничего такого, что я не могла бы исправить.
Это было немалым облегчением: по крайней мере, наша высадка не будет задержана настолько, насколько я опасался. Мазарини пролевитировала в направлении группки техножрецов, которую мы заметили ранее, и начала общаться с ними на странном щебечущем языке, от которого у меня сразу заныли зубы.
– Она просит разрешения использовать их установки для ремонта нашего шаттла, – сказал один из адептов Администратума, очевидно заметив наше замешательство. Это был молодцеватый парень с редеющими светлыми волосами и рыхлым телосложением человека, который проводит слишком много времени за планшетом данных.
– Вы понимаете эту тарабарщину? – спросил я, невольно впечатленный.
Он ухмыльнулся:
– Помилуй Император, нет. Если бы я понимал, им бы пришлось убить меня. – Говоря это, парень улыбнулся, хотя, насколько я понимаю, он не шутил. – Она только что отправила запрос на главный склад по поводу запасных частей.
Он протянул руку, и Кастин пожала ее в официальной манере.
– Меня зовут Квинт, я писарь. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. Если я не смогу раздобыть этого сам, я уж точно буду знать, кто сможет.
– Благодарю, – тепло улыбнулась Кастин. – Полковник Кастин, пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский полк. Это наш полковой комиссар, Кайафас Каин.
– Мое почтение. – Рукопожатие Квинта было коротким и твердым. – Я видел статую, посвященную вам, на площади Освобождения на Талеторне. Должен сказать, что она на вас совершенно не похожа.
– Должно быть, это из-за голубей, – довольно сухо сказал я. – Их повадки слегка подмачивают мое врожденное благородство.
Квинт рассмеялся, показывая все признаки отменного чувства юмора, и я решил, что он мне нравится.
– Позвольте мне представить вам несколько человек, – сказал он. Махнув рукой в сторону группы техножрецов, Квинт указал на одного из них – мужчину примерно его возраста, который разговаривал с Мазарини, выказывая всевозможное внимание. – Это вычислитель Логаш. Мой коллега, если хотите. – Писарь слегка понизил голос. – И вы гораздо большего добьетесь, если обратитесь сначала к нему, а не будете терять свое время, разговаривая с кем-то из старших Механикус. Понимаете, к чему я клоню?
– И то же самое касается вас и Администратума? – предположил я, на что Квинт только улыбнулся.
– Ну, вы сами это сказали, – подчеркнул он. – Но мы с Логашем и впрямь не настолько закоснелы в мышлении, как некоторые из более высоких фигур в наших орденах.
– Могу подтвердить. – К дискуссии присоединился человек, которого я посчитал лидером рабочих. – Сколько наших еще должно погибнуть там, внизу, пока они сидят себе спокойно и ничего не желают видеть?
У него был твердый взгляд человека, привыкшего к тяжкому труду, и серые волосы; несмотря на это, он буквально горел волнением, которое могло поспорить с холодом, пронизывающим все в этом месте.
– Технически говоря, никто не умер, – сказал Квинт.
Мужчина хмыкнул:
– Хорошо, пропали без вести. Пять человек за столько же недель.
Квинт пожал плечами:
– Я сделал все, что в моих силах, чтобы заставить их провести расследование, вы знаете это. – Собеседник неохотно кивнул. – Но они просто возражают, что несчастных случаев не избежать. Обвалы льда, газовые карманы…
– Я работаю там больше двадцати лет, – проговорил рабочий. – Я знаю все и об обвалах льда, и о десятке других опасностей, о которых вы, крючкотворы, даже не слышали. И во всех случаях после них остаются тела.
– Но официально без тела нет и повода к расследованию.
– Это ведь ненормально, – заметила Кастин. Мужчина в первый раз улыбнулся.
– О чем и толкую все время. Но этот парень перед вами – единственный, кажется, у кого варит голова. – Рабочий протянул нам руку. – Я Артур Морель, будем знакомы. Гильдия шахтеров.
Его рукопожатие было похожим на тиски.
Должен признаться, что все эти разговоры о смертях и мистических исчезновениях людей изрядно меня нервировали. Мы намерены сражаться, и при этом я не хотел бы постоянно оглядываться через плечо за спину. Я решил, что мне нужно обстоятельнее поговорить с шахтером при первой же возможности. В конце концов, мы уже встретились с одним разведывательным отрядом орков, и, если еще один скрывался где-то в шахте, мы должны зачистить ее от них в самую первую очередь.
Но все по порядку: нам надо было спланировать ход войны. Мазарини покинула комнату, сопровождаемая семенящим за ней Логашем, – вероятно отряженным, чтобы заняться ее запросами. Адепт Администратума высшего ранга, беловолосая женщина по имени Прайк, с энтузиазмом призвала собрание к тишине.
Не надо и говорить, что заседание получилось нескончаемым. Бесперебойная работа установки одинаково зависела от всех присутствующих фракций – так горячо утверждала Прайк. Но я бы поспорил на десятку; если мы выставим этих трутней из Администратума на мороз, чтобы оркам было чем потешиться, пока мы готовим оборону, то влияние на выход прометия это окажет самый незначительный. Любое замечание Прайк в весьма вежливой форме оспаривалось магосом Эрнульфом, старшим техножрецом. Он каждый раз напоминал присутствующим, что без его подчиненных и исполнения ими соответствующих ритуалов фабрика со скрежетом встанет. Конечно же, без шахтеров Мореля, которые поставляли неочищенные материалы, это произошло бы гораздо вернее, но глава их гильдии обладал достаточным тактом для того, чтобы не заводить дискуссию дальше. Я был благодарен ему за это – особенно учитывая, что уже начал ощущать, как пуст мой желудок.
К счастью, Кастин была гораздо менее терпима к идиотам. Я не без облегчения увидел, как она встает с места, дабы перебить стареющую бюрократку на полуслове.
– Благодарю всех за содействие, – отчеканила Кастин. – Замечательно, что у всех вас нашлось что предложить, и мы с удовольствием воспользуемся всем этим, когда решим, что нам необходимо.
– Я полагаю, мои коллеги потребуют несколько большего, – снова начала Прайк. – Могу ли я предложить, чтобы вы предоставляли нам ежедневные отчеты о результатах?
Эрнульф согласно кивнул, обратив свои пустые металлические глаза на полковника. Она проигнорировала его с усилием, заметным только мне.
– Не можете. Мы здесь, чтобы сражаться на войне, а не перетасовывать файлы. – В голосе Кастин появились нотки, которых научились опасаться все офицеры полка.
Прайк же только рассвирепела:
– Этого просто недостаточно! Есть определенные протоколы, и им нужно следовать!..
– Ну так позвольте мне избавить вас от этого труда! – отрезала Кастин. – Эта установка переходит на военное положение и под военное командование.
Результат этого заявления был весьма приятен для глаза, должен признаться. Прайк ударилась в краску, затем побледнела и опять покраснела. С Эрнульфом, вероятно, случилось бы то же самое, останься у него достаточно органических частей для такой задачи. Оба вскочили, возбужденно крича.
– Вы не можете! – грохнул Эрнульф, очевидно усиливая голос каким-то встроенным ампли-воксом.
Это был дешевый трюк, он не мог внушить ужаса мне, на которого кричали – ни много, ни мало – демоны.
– Нет, можем, – спокойно возразил я, и мои слова прозвучали куда более эффектно, поскольку я не повышал голос, как другие. – Полевой командир имеет право ввести военное положение в любой момент с согласия старшего из присутствующих членов Комиссариата. То есть моего. И я его выражаю.
Я встал, указывая в сторону лежащей снаружи фабрики и пустынного снегового ландшафта за ней.
– Завтра в этот час все, что вы сможете там увидеть, – орки. Мы – ваша единственная надежда выжить. Так что заткнитесь, не путайтесь под ногами и позвольте нам делать нашу работу.