- Я сирота. Моя мама была деревенской травницей, а отец дровосеком. До того, как мне исполнилось тринадцать лет мы жили довольно неплохо. Бедно, но справлялись. Мама учила меня своему ремеслу, стараясь рассказать, как можно больше. Как будто чувствовала что-то... Однажды ночью к нам пришли стражники, обвинили мою мать в колдовстве, а отца в поклонении дьяволу и увели. В следующий раз я увидела их через неделю на главной площади. Они были сильно избиты и морально сломлены. Я видела их застывшие взгляды, в которых было только одно чувство - обреченность. Их привязали к столбам, вроде того, с которого меня сняли вы и сожгли на огромном костре. До сих пор я слышу их крики по ночам и ощущаю на кончике языка запах горелой плоти. Последнее, что я слышала от матери - это свое имя. Перед тем, как к ее столбу поднесли факел, она окинула взглядом толпу и на секунду задержалась на мне, пересохшие и разбитые губы, на которых корочкой запеклась кровь, прошептали одно слово «Рейна». Я стояла близко к месту казни и могла видеть, как из глаз матери потекли слезы.
Боль разрывала мое сердце. Я хотела им помочь, но понимала, что не могу. Знала, что любое мое движение в сторону породит новые слухи. Сложить третий костер недолго... Поэтому я стояла и смотрела, как огонь пожирает тех, кого я больше всего на свете любила. Именно тогда меня увидел инквизитор Август, этот жирный боров! Я видела, как блестели его масляные глазки при взгляде на меня. Ведь я достаточно взрослая, чтобы понимать, что такое похоть. Тогда я сбежала. Домой решила не возвращаться. Да и не было у меня больше дома, он сгорел вместе с родителями. Я долго бродила по улицам, просила милостыню. В один прекрасный день забрела в бордель, где его хозяйка, мадам Шанталь, пожалела сиротку и накормила. А когда она узнала, что я еще и травница, то предложила работать у нее. Девушки часто болели, а личная травница сможет без особого труда их подлечивать.
Конечно я согласилась. Тем более я не только буду одета и сыта, но еще и деньги буду получать. И при этом мне не придется продавать свое тело. Два года я работала на мадам Шанталь, честно отрабатывая свои деньги, пока в бордель не забрел Август. Так вышло, что я попалась ему на глаза и он вспомнил о бедной дочери травницы-ведьмы. Дождавшись темноты, инквизитор пришел ко мне в комнату и заявил, что, либо я буду принадлежать ему, либо он обвинит меня в колдовстве и сожжет, как родителей. Когда я ему отказала, он попробовал взять меня силой. Но на мое счастье рядом на столике стояла бутылка с настоем. Недолго думая, я огрела ей горе-насильника по голове. Через час после случившегося к мадам Шанталь пришли стражники, а я была обвинена в колдовстве. Женщина пыталась меня защитить, но приказы не обсуждаются. Чтобы не накликать на нее беду, я сама пошла за стражей. Возможно поэтому и не стала убегать, хотя времени было достаточно. Не могла я заставить страдать ту, кто дал мне все и почти заменил мать. Так я оказалась на костре. Дальше вы знаете, - закончила Рейна и вернулась к остывшему ужину.
- Надо было шкуру с него спустить, - задумчиво протянул Сатриэль.
- Надо было, - подтвердил я. - Думаю потом стоит вернуться в тот славный городок с визитом к Августу.
- Поддерживаю, - кивнул брат. - Кстати, Рейна, можно задать тебе вопрос?
Девушка насторожилась, но все равно прошептала:
- Можно.
- А ты когда-нибудь целовалась?
Куриная ножка, которую грызла Рейна, выпала из рук. Впрочем, яблоко, которым был занят я, тоже. Да уж, брат у меня просто мастер неудобных вопросов. И как теперь убедить девушку дать себя поцеловать?..
Глава 4
Авриэль
Не зная куда смотреть, я переводил взгляд с брата и отчаянно краснеющей Рейны на скудные предметы интерьера. Все-таки задавать вопрос в лоб было неправильно.
- От моего ответа что-то изменится? - кое-как выдавила Рейна.
- Нет, просто мне интересно, вот и спросил, - как ни в чем не бывало произнес брат, продолжая уплетать ужин.
- А воздержаться от ответа можно? - с надеждой задала вопрос девушка.