Мейсон обернулся к Нэнси:
— Откуда у них этот револьвер?
— Не знаю, — прошептала она. — Впервые вижу.
— Обвинение просит приобщить пистолет к уликам, — сказал Норрис.
— Минуточку, — Мейсон вскочил с места. — У меня пара вопросов по ходу дела. Откуда у вас это оружие? — обратился Мейсон к Трэггу.
Лицо полицейского приняло ангельское выражение:
— Мне вручил его один из полицейских.
— А как оно попало к нему, вы знаете?
— Только с чужих слов, — ответил Трэгг. — И, конечно, я не могу давать показания, опираясь на слухи.
— Вы лично участвовали в баллистических испытаниях револьвера и сравнивали пулю, найденную в душевой?
— Да, сэр, участвовал.
— Если не ошибаюсь, вы эксперт по идентификации оружия?
— Полагаю себя таковым, хотя не являюсь официальным экспертом полиции. Я присутствовал при тестах, когда под микроскопом сопоставляли две пули: ту, которую я буду называть пулей из мотеля, — нет, нет, не смертоносную — и контрольную пулю, выпущенную из револьвера в ходе экспертизы. Я без малейших колебаний заявляю, что пуля из мотеля вылетела из оружия, находящегося у меня в руках, и никакого другого.
— За кем числится номер на револьвере, вы выяснили? — спросил Мейсон.
— Выяснил, сэр.
— Кем же оно было приобретено и на чье имя зарегистрировано?
— Это оружие, — ответил Трэгг, любезно улыбнувшись, — в свое время было куплено Марвином Фремонтом. Его номер соответствует номеру в разрешении, обнаруженном при мистере Фремонте после смерти.
— Очевидно, Фремонт купил револьвер и получил разрешение, поскольку имеет дело с крупными суммами денег и нуждается в защите?
— Именно на этом основании он получил разрешение, — подтвердил Трэгт.
— Вам неизвестно, где нашли оружие?
— Только по слухам, — ответил Трэгг, сияя.
Мейсон обратился к судье:
— На этом, с вашего позволения, я хотел бы завершить допрос свидетеля. Не возражаю против приобщения револьвера к вещественным доказательствам.
Мейсон сел, обернулся к своей клиентке и прошептал:
— Вот что они обнаружили в мусорном баке.
— Нет, нет, — горячо зашептала она в ответ, и глаза ее лихорадочно заблестели. — Не может быть… Это…
— Ну зачем вы врете в такой момент? Чего вы этим добьетесь? Разве что заставите меня сражаться вслепую… — гневно проговорил Мейсон. — Я готов сделать все возможное ради вашего спасения, но от бесконечных обманов устал до чертиков.
— Что еще вам удалось найти, лейтенант? — продолжил ведение допроса Норрис, когда формальности с револьвером — наклеивание ярлычка, регистрация в качестве улики под номером два — завершились.
— Осматривая труп и коснувшись рукой пола, — сообщил лейтенант Трэгг, — я почувствовал, что пол душевой очень холодный.
— Но ведь пол в душевых обычно всегда холодный.
— Да, кафель вообще холодный, к тому же сырость…
— Значит, пол оказался холодней, чем вы ожидали?
— Намного холодней. Более того, одежда на покойнике, когда я к ней прикоснулся, тоже показалась необычно холодной.
— Как же вы поступили, обнаружив эти температурные аномалии?
— У доктора с собой был термометр для измерения температуры тела, кроме того, в мотеле также имелся термометр. Я воспользовался гостиничным. Температура пола была сорок градусов, одежды покойника — сорок три градуса, температура в помещении — семьдесят три градуса по Фаренгейту.
— По тому же термометру?
— Да, сэр.
— Проверили вы, насколько точен термометр?
— Проверил, вернувшись в управление. Отклонения термометра варьируются в допустимых пределах.
— Что-нибудь еще привлекло ваше внимание?
— Я продолжил осмотр и нашел клочок картона.
— Он при вас?
Трэгг в ответ предъявил кусок картона и зарегистрировал его как вещественное доказательство номер три.
— Что вы сделали потом?
— Вышел к ожидавшим меня Перри Мейсону и его клиентке. Я сказал им, что этот картон является, по моему мнению…
— Минуточку, — прервал его Норрис. — Мнения меня пока не интересуют. Я хочу выяснить, что вы сказали обвиняемой и ее адвокату Перри Мейсону. Просто чтобы знать, что вы говорили в их присутствии.
— Понятно, сэр. Я задал вопрос, известно ли им что-нибудь об этом.
— И какой получили ответ?
— Обвиняемая отрицательно покачала головой, а адвокат предупредил, чтобы она помалкивала, даже пальцем не пошевелила.