— В такой час?
— В любой час! Я не люблю, когда мне звонят, и моего телефона нет в справочниках. Джарвис — другой человек. У него есть номер для дневных и ночных звонков, более того, у него есть кому отвечать на звонки в любое время суток. Ему нравится, когда ему звонят.
— Итак, что я должен сделать?
— Измени голос. Скажи ему, что говорит друг. Скажи, что окружной прокурор намерен вызвать его клиента и заставить свидетельствовать против сестры.
— И все? — уточнил Пол.
— Повесь трубку и уноси ноги. И забудь об этом звонке навсегда, — ухмыльнулся Мейсон. — Надеюсь, у нашего друга окружного прокурора скоро появится новый материал для размышлений.
— Хочешь сказать, Джарвис Джилмор так хорош…
— Хочу сказать, что Джарвис Джилмор так плох… Действуй, Пол, без промедлений.
Судья Майлс занял свое место.
Пристав объявил:
— Рассаживайтесь, господа.
Судья Майлс обвел взглядом зал:
— Обвиняемая прибыла, присяжные все налицо. Вы готовы продолжать слушание дела?
— Да, ваша честь, — ответил Гамильтон Бергер.
— Да, ваша честь, мы готовы, — подтвердил Мейсон.
Норрис встал:
— Пригласите Ларсена Холстеда.
Имя Холстеда несколько раз прозвучало в коридоре, и некоторое время спустя он вошел в зал, встал лицом к суду и принес присягу.
— Верно ли, что месяца два назад Марвин Фремонт принял вас к себе на службу?
— Да.
— Знакомы ли вы с Родни Бэнксом, братом обвиняемой?
— Знаком.
— Где вы с ним познакомились?
— Он тоже служил у Марвина Фремонта.
— В чем заключались ваши обязанности?
— Как сказать, — заколебался Холстед, разглядывая присяжных поверх очков, — я выполнял обязанности бухгалтера, управляющего, налогового инспектора и вообще был универсальным служащим.
— А чем занимался Родни Бэнкс?
— Контролер, продавец, мастер на все руки — вот примерный перечень его занятий. Бизнес Фремонта не соответствовал традиционным стандартам, а значит, и обязанности персонала тоже.
— Понятно, — сказал Норрис. — А скажите, насколько широко Фремонт оперировал в своем бизнесе наличными деньгами?
Холстед недовольно поджал губы.
— Куда шире, нежели я предполагал, — проговорил он наконец.
— Ответ достаточно расплывчат, — подчеркнул Норрис, обернувшись к присяжным. — Поставим вопрос так: держал ли покойный в конторе крупные суммы денег?
— Весьма крупные.
— Вам было о них известно?
— О некоторых да, о других я узнал позднее.
— Эти суммы нашли отражение в ваших гроссбухах?
— Нет, сэр. Это была незарегистрированная наличность. Никто не знал о ее происхождении, кроме самого Фремонта.
— Где она хранилась?
— В двух местах. Часть — в сейфе, часть — в потайном хранилище, под полом.
— Сейчас я продемонстрирую фотографию. Прошу вас, укажите тот участок пола, под которым находится тайник.
— Вот он.
— А теперь я покажу вам фотографию с поднятой плитой и прошу вас пояснить, об этом ли предмете идет речь?
— Да.
— Что находится под плитой?
— Металлический ящик, намертво вмонтированный в бетон.
— Что вы видели в этом ящике в последний раз?
— Ничего.
— Я имею в виду в предпоследний раз.
— Там лежало восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов.
— Вы их сосчитали?
— Сосчитал.
— Зачем?
— Составлял отчет об излишках доходов. Не хотел выглядеть жуликом. Наткнувшись на тайник, я принял решение поговорить с мистером Фремонтом, а затем потребовать, чтобы он показал мне, в каких документах эти суммы зафиксированы.
— Осуществили вы свой план?
— Нет, сэр.
— Почему?
— Прежде чем мне удалось обсудить с ним проблему, мистера Фремонта убили.
— Когда именно вы пересчитывали эти восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов?
— В пятницу, незадолго до полудня.
— Помимо общей суммы, вы запомнили или зафиксировали еще что-нибудь?