Из так и не угомонившейся окончательно толпы выступили пятеро детей – одногодки двойняшек: три девочки и два мальчика. Все были нарядно одеты, а девочка, которая шла последней, так сильно тряслась, что Андерс думал, будто она свалится со сцены еще до того, как коснется посоха Хадды и начнется Испытание. Юный воришка и сам трясся от ужаса, напуганный недавним порывом ветра.
Обычно в Испытании участвовали больше десяти ребят, но пройти удавалось немногим: в лучшем случае превращались двое-трое из них. Андерсу всегда было очень жаль тех, у кого не получилось.
Вот в середину выступил первый мальчик, а один из стражников вручил Сигрид посох. Она кивнула, и с лица смельчака начала сходить краска, пока оно почти не слилось по цвету с его белым тонким пальто. Мальчик пытался говорить громче, чтобы его расслышали в гомоне неутихающей толпы, но голос дрожал от страха.
– Меня зовут Натан Хауген. Мой дед, Бергур Хауген, был членом Волчьей стражи, как и моя прабабушка, Серена Андерсен. Мой брат, Николас Хауген, обратился три года назад, и теперь он ученик Академии Ульфара. Я заявляю, что во мне течет кровь ледяного волка, и хочу пройти Испытание.
Натан посмотрел на Сигрид, она кивала, как и некоторые люди в толпе. Даже издалека Андерсу было видно, что Натан не сводит глаз с амулета в руках предводительницы волков: небольшое кольцо из полированного металла с выгравированными на нем рунами, подвешенное к кожаной ленте. Об этих амулетах ходили легенды: с их помощью волки узнавали, говорит ли кто-то правду или лжет, а может, они помогали отличать членов стражи от чужаков. Чему бы они ни служили, но именно на этот амулет в руках Сигрид Натан смотрел так, словно это был его билет в другую жизнь. И в чем-то он был прав.
Андерс о такой жизни мог только мечтать: он не имел никакого отношения к Ульфару и не знал никого из своего рода. У него была только Рэйна, и ему не нужен был никто другой, напомнил мальчик сам себе.
Однако временами, особенно когда приходилось голодать, Андерс страстно желал, чтобы у него была семья: отец, мать, дяди, тети, бабушки или дедушки.
Мальчик на сцене потянулся к посоху Хадды, но застыл в нерешительности. Один из важнейших артефактов Воллена был выполнен из светлого, отполированного за долгие годы множеством рук дерева и обвит металлической лентой с выкованными на ней рунами. Только мощнейшие артефакты носили имена создателей, и для волков посох Хадды стал пропуском в новую жизнь.
Набравшись храбрости, Натан ухватился за магический предмет, и вся площадь затаила дыхание. Даже Андерс и Рэйна.
Ничего.
Несколько мгновений спустя Сигрид опустила руку на плечо мальчика и медленно отвела его в сторону от посоха.
– Воллен благодарит тебя за твою готовность служить, – сказала она, и не успел Натан, спотыкаясь, спуститься с помоста, как представительница рода Фурстульф с интересом обернулась к новой соискательнице. Андерс сочувственно смотрел на бредущего с поникшей головой Натана.
Девочка тоже не смогла превратиться. Рэйна сжала ладонь брата, напоминая, зачем они здесь, и они продолжили двигаться от человека к человеку, выуживая пару медяков тут и там. Сестра отвлекала внимание, а мальчик доставал из карманов незадачливых зевак мелочь, стараясь не привлекать внимание и ничего не испортить.
Привычная церемония шла своим чередом: соискатели друг за другом оглашали свою родословную, заявляя право на прохождение Испытания, и брались за посох. Горожане становились все угрюмее, по мере того как ни одному из претендентов не удавалось превратиться. Волки нужны были Воллену как никогда, Волчья стража нуждалась в пополнении и защитниках. Но такого, как в этом месяце, чтобы не превратился никто, Андерс не припоминал.
Пока он запускал руку в карман хорошо одетого высокого мужчины, с деревянной сцены спускалась хрупкая девчушка с опущенной головой. Двойняшки были слишком близко к помосту и гораздо дальше от края толпы, чем хотелось бы Андерсу. Рэйна этого даже не замечала, она уверенно взмахнула косой и ловко натолкнулась на пару ничего не подозревающих торговцев. Однако ее брат не отличался подобной смелостью, и, когда он попытался выудить последнюю монету, его руки затряслись.
Брату было так жаль девочку, спускавшуюся со сцены: по аккуратной, но простой и старомодной одежде было видно, что, скорее всего, она с родителями приехала откуда-то с окраины острова, и путь назад будет неблизкий, да еще и омрачен тяжкими раздумьями о постигшей неудаче.