Уже через полчаса вся наша группа была порядком навеселе. Алкоголь особенно быстро берет тех, кто к нему не приучен. И потому мне хватило две кружки "с чаем", чтобы окончательно опьянеть. Я танцевала под странную глухую музыку, вокруг меня прыгали и дергались лица, тела, маски. Я просто двигалась в такт, в голове никаких мыслей, воспоминаний. Так хорошо. Чувствую, как кто-то прижимается ко мне. Узнаю нелепый наряд. Эштон. Танцует рядом. Кладет руку на талию, спускается ниже. Меня почему-то это не раздражает, а, наоборот, заводит. Ласкает все тело. Тяжело дышит. Хватает за руку и ведет за собой. Ныряет в первый попавшийся темный угол. Швыряет к стене и жадно набрасывается на мои губы. Рвет кружево ворота, чтобы добраться до шеи и плеч. Я закрыла глаза. Не было ничего внутри, пустота. Сознание билось где-то глубоко. Кричало мне остановиться. Воспоминания о других губах хотели обжечь меня, но я подавила их. Нет. То был обман и ложь. Как и сейчас. Так какая разница?
Даже сквозь закрытые глаза вижу, как мигает свет на танцполе. Раз, и все погрузилось в кромешную тьму. Послышались испуганные вскрики.
– Что это?
– Включите свет!
– Что случилось?
Кругом голоса. Никто ничего не понимает. В один миг я словно протрезвела. Замигали лампочки резервного освещения. И ни секунды не раздумывая, я бросилась к выходу.
О великий Космос, что я только что чуть не наделала? Я Тея Ло? Где моя гордость? Где самоуважение?
Выбежала из бара и понеслась к дороге. Надо вызвать Цезаря немедленно. Но тут кто-то схватил меня за руку и прижал к себе. Эштон!
– Не уходи, – шепчет пылко, разворачивая и целуя. – Ты такая красивая. Поедем ко мне.
– Отпусти! – кричу, пытаясь вырваться. Но алкоголь словно ослабил меня. Руки и ноги сделались ватными. Эштону же, наоборот, возбуждение придало силы. Он скрутил меня, не переставая целовать, прижал к припаркованному катеру, и стал рвать юбку. Я пыталась укусить его, ударить, на, кажется, только сильнее распалила.
– Нет! – кричу.
Мне было противно чувствовать на себе его губы, руки. Хотелось убежать от этих противных ласк. Эштон сильнее навалился на меня. Подхватил рукой одно бедро. Я вся сжалась.
И тут какая-то сила оторвала его от меня. С трудом придя в себя и судорожно хватаясь за разорванную юбку, поднимаю глаза, и тут мое сердце останавливается. Передо мной стоит Рейдж и держит за горло Эштона. Он сжимает пальцы одной руки вокруг его горла и медленно поднимает вверх, пока тот не начинает болтаться в воздухе. Эштон хрипит, глаза у него закатываются. Лицо Рейджа искривила гримаса ярости, и словно изменило его. Кожа потемнела, черты заострились. Губы искривила насмешка. Он убивал Эштона.
– Ты что делаешь! Отпусти его! – кинулась я на него, пытаясь опустить руку с болтыхающимся, словно петух, Эштоном. – Ты же убьешь его! Рейдж! Опомнись!
Но руки у него было словно стальные, мышцы налились и стали больше. Он стиснул пальцы сильнее.
– Прекрати, идиот! – кричу я, ударяя Рейджа. Но тут он отшвырнул меня второй рукой с такой невероятной силой, что я перелетела через катер и ударилась о асфальт. В голове все помутилось, затошнило. И тут же чувствую, как кто-то подхватывает меня на руки.
– Тея! Тея! – зовет.
Открываю глаза. Рейдж с мольбой и страхом смотрит на меня.
– Как ты? Что-нибудь сломано?
Откуда мне знать? Но второй такой полет и приземление я не переживу, это точно. Но шепчу только:
– Отпусти меня.
Но вместо этого прижимает меня к себе еще крепче.
– Нет, тебе нужна помощь. Едем в больницу.
– Да отпусти ты меня! – выхожу из себя и ударяю ему по груди. И тут же ойкаю от боли.
– Что там у тебя под рубашкой? Титановые пластины что ли? – кричу.
Он резко ставит меня на ноги и берет руку. Сначала одну, потом вторую. И подносит к своим губам. С такой нежностью, с таким трепетом, что у меня перехватывает дыхание.
– Прости. Сильно ударилась?
Я во все глаза смотрю на него, пытаясь осознать происходящее. Мы стоим недалеко от бара "Голубой Павлин", из которого выбегают люди, некоторые останавливаются и смотрят на нас с недоумением. А куда делся Эштон? Кажется уже сбежал, бедняга.
Лицо Рейджа снова стало прежним. Оно посветлело, ушли острые скулы и подбородок, и только в глазах словно полыхал огонь. Или мне кажется? Может, это алкоголь так на меня действует? Медленно подношу руку к переносице и веду пальцем к брови. Рейдж смотрит жарко, пылко, все его тело замерло от этой невинной ласки. Взгляд синих глаз опускается к моим губам, склоняется. Сейчас поцелует? Голова закружилась, всю объял трепет.
– Как странно, – шепчу я, сама не зная зачем, – но у тебя в глазах словно огонь.