- Милые дамы, я не настаиваю, но как это ни удивительно, в нашем клубе есть определённые правила поведения. И они, мягко говоря, не приветствуют действия сексуального характера в отношении сотрудников, даже при полном их молчаливом одобрении. Репутация, знаете ли, обязывает…
Олежек тихо фыркнул, на что получил мой прищуренный и очень недовольный взгляд. В ответ Верещагин улыбнулся и подмигнул мне, чем вызвал у меня очередной приступ недоумения.
А уж когда эта ехидная зараза выбралась из ослабевшей хватки девиц и не придумала ничего лучше, чем спрятаться за меня я и вовсе всерьёз усомнилась в двух вещах. Его адекватности и его же трезвости. Но отложила проверку на потом, уделив своё внимание начинающим гневаться посетителям.
- Да ты… - зашипела блондинка, подбоченясь и выставив вперёд свой менее шикарный, зато более открытый, чем у подруги бюст. – Да как ты смеешь?! Ты хоть знаешь, кто мы?!
- Ну… - протянула в притворной задумчивости, окинув внимательный взглядом откровенные наряды, яркий макияж и драгоценности с чересчур вычурными камнями. Посмотрела на собственное, как оказалось, достаточно скромное платье и хмыкнула, скрестив руки на груди. – Вы – это что-то среднее, между мечтой инквизитора, проблемой ректора и головной болью декана среднестатистической академии магии…
- Чо?! – дамы юмор не оценили, сарказмом не прониклись. А книгу видимо читали в последний раз в очень уж раннем детстве.
Мне даже интересно, каким образом данная парочка вообще в клуб попала? Неужели охрана засмотрелась на выдающиеся телеса?
- Ладно, - сжалилась над бедными девушками под тихий смех Верещагина за спиной. – Говоря проще, или вы девушки лёгкого поведения, занесённые непонятно каким ветром в наш клуб… Или очень не обременённые моралью красавицы, решившие, что наличие круглой суммы на карточке с лихвой компенсирует отсутствие мозга и позволит творить всё, что душе угодно…
- Чо?! – вопль вышел громче и даже истеричнее.
Олег, стоявший сзади, обнял меня за талию и, уткнувшись лбом в плечо, беспросветно и бессовестно ржал. И я ему даже в чём-то завидовала… Мне было не столько смешно, сколько боязно, что своими речами я вполне могу нанести непоправимую травму тому, что у бедных подвыпивших девочек заменяет мозг.
Ну, если там вообще что-то можно травмировать, да.
- Тьфу ты, - досадливо вздохнув, я недовольно дёрнула плечом, пытаясь избавиться от потерявшего и совесть, и инстинкт самосохранения рокера.
Тот лишь сильнее сжал меня в объятиях, так что пришлось поморщиться, но всё же вернуть своё внимания двум пялившимся на нас девицам. И медленно, как детям малым проговорить:
- Три класса церковно-приходской школы и те – прогуливали! Барышни, я, конечно, всё понимаю… Издержки юного организма, энное количество алкоголя и бесхозная симпатичная личность мужского пола в пределах досягаемости. Но будьте так любезны, не треплите мне нервы и исчезните с горизонта. И ограничьте себя свободными парнями, а не пытайтесь приставать к кому-нибудь из сотрудников клуба. Иначе тогда узнаете, что такое настоящая ведьма и как лёгким движением руки ваша карточка теряет все имеющиеся там деньги.
- У-у-у, злая Ледышка, - тихо шепнул мне на ухо Верещагин. Только вот голос его звучал как-то слишком уж довольно.
- А вы, Олег Геннадьевич вообще лучше помалкивайте, - так же тихо откликнулась, испытывая непреодолимое желание огреть его чем-нибудь по голове.
Не из злости, ревности или корысти… А исключительно в качестве моральной компенсации причинённого вреда. Мне эти «ведьмы» теперь будут по ночам сниться, вместо кошмаров.
А ещё, я, кажется, проигрываю спор с обожаемым патологоанатомом по всем фронтам и не испытываю по этому поводу каких-то угрызений совести. Харон утверждала, что Верещагину понадобиться где-то месяц с лишним, что бы всё-таки найти ко мне подход. Я же заверяла подругу в том, что у него ничего не выйдет…
Сейчас же думаю, что месяц – это она явно недооценила упрямство Олега и его притягательность для меня. Ну а я, в свою очередь, переоценила собственную сдержанность и холодность в отношении одного конкретного человека.
Человека, который сейчас крепко обнимает меня и явно не собирается менять такое положение вещей в ближайшее время. И меня, к слову, это почему-то ну вовсе не расстраивает…
Меж тем девушки мою тираду всё-таки переварили. И даже вычленили из неё главное, для себя, конечно же. А ещё заметили как их несостоявшаяся компания на эту ночь и не поддавшаяся их чарам, вполне себе спокойно обнимает другую девушку и даже наслаждается этим.
О чём мне и заявили, повышая голос и умудряясь переорать даже музыку из зала на первом этаже:
- Да ты?! Да как ты смеешь?! Да я! Да мы… Да я тебя!
Увы, на большее красноречие не хватало и не подобрав связных слов, девицы принялись выливать на меня родной и привычным им русский матерный, поражая своими познаниями в обсценной лексики и удивляя, как же у них дыхалка от такого яростного монолога не сбилась.
- Я – это последняя буква в великом и могучем алфавите, - мой спокойный и холодный тон подействовал на них как ушат холодной воды, пусть и ненадолго. – И мне, конечно, приятно, что благодаря моим скромным стараниям вы, наконец-то, смогли его выучить. Браво, - даже хлопнула пару раз в ладоши, выказывая своё уважение к такому-то подвигу. Верещагин сдавленно хрюкнул мне в плечо, прижимаясь теснее. Хотя казалось бы – куда? – Ещё немного и из вас может получиться что-то похожее на вполне себе приличного человека… - тут я скептично глянула на их костюмы и усмехнулась, добавив с нотками сомнения в голосе. – Ну, хотя бы отчасти, да…
Вот уж не знаю, что девушек больше расстроило: моя язвительная холодность, убежавшая из цепких рук жертва или всё разом, но переглянувшись, они дружно взвыли:
- Мы будем жаловаться! - и, проскочив мимо меня, этот шикарный дуэт скрылся…
Ну в совершенно противоположном направлении от кабинета моего непосредственного начальства. Я бы даже сказала, кардинально противоположном, потому как рванули дамы к лестнице, ведущей вниз. И уже оттуда, с подвыванием, выдали:
- Мы лично знакомы с владельцем клуба! Мы!... Да ты, стерва, вылетишь отсюда со скоростью света, вот!
Дальнейшая обличительная речь потонула в визге и грохоте. Кажется, кто-то всё же выпил слишком много и умудрился споткнуться прямо на лестнице. Какая… Жалость, да.
Определённо жалость. И это не я сейчас так довольно улыбаюсь, вовсе нет.
- Хм, - чему-то усмехнулся рокер, даже не думая выпускать меня на свободу. – Я вообще-то и сам мог справиться.
- Да? – деланно удивившись, я всё же сумела выбраться из его объятий и даже обернуться, придирчиво оглядывая помятый и несколько расхристанный внешний вид брюнета. – А по тебе так и не скажешь… Боюсь, судя по понесённым потерям, эта крепость, - я ненавязчиво указала на державшиеся на честном слове джинсы указательным пальцем, - не то, что бы пала под натиском вражеского батальона… Но была к этому вполне себе готова.
- Эта крепость сдаётся далеко не каждой, - усмехнулся Верещагин, но всё же соизволил привести свою одежду в порядок. После чего сократил разделяющее нас расстояние. Да так, что я невольно оказалась прижатой к стене и вынуждена задрать голову, что бы смотреть прямо в эти самоуверенные зелёные глаза. – И только одной снежной королеве она согласна сдаться почти без боя…
Руки Олег расположил так, что выбраться, минуя его, у меня не было никаких шансов. И стоя в этой ловушке, я задумчиво созерцала улыбающегося, потерявшего всякое представление о совести брюнета и испытывала прилив острой жалости.
От того что в виду своих скромных физических возможностей, не могу поправить жмущую кое-кому корону. Лопатой. Пару раз и от души. И нет, я не ревную, не злюсь и не жажду доказать кто тут главный…
Я просто не собираюсь сдаваться. Во всяком случае, просто так!
- Мне? – изумлённо вскинув бровь, я цокнула языком, с притворным сожалением выдав. – Премного благодарна, но вынуждена отказаться. Очень уж щедрое предложение, я бы даже сказала – чересчур щедрое. Боюсь не смогу не оценить, ни воспользоваться им по назначению. Не моё, увы.