Царь знал о пристрастии Лефорта к роскоши и не жалел денег, чтобы удовлетворить эту страсть. Сам Франц Яковлевич писал об этом брату Ами в марте 1694 года: «Вот и теперь в моем погребе хранится вин слишком на три тысячи талеров, а через три или четыре месяца бочки будут уже пусты. Карет и колясок у меня много и между ними иные стоят от 300 до 400 талеров. Лошади, около тридцати, отлично хороши. В саду есть пруды, каких нелегко найти здесь, изобилующие рыбой. За садом, на другой стороне реки, имею я парк, где содержатся различные звери. Рабы и рабыни, которых у меня довольно, все освобождены мною. Словом, мой дом красивейший и приятнейший в целом околотке. Русские приезжают осматривать его как диковинку»{49}.
Приезд племянника чрезвычайно обрадовал Лефорта. Брату Ами он отправил восторженный отзыв о нем: «Радости, ощущенной мною при свидании с моим любезным племянником, вашим сыном, я выразить не в состоянии, тем менее, что нашел его одаренным всеми качествами честного и доброго человека. Милости, полученные им от его царского величества Петра Алексеевича, несравненны, и завтра, как я надеюсь, он будет иметь честь видеть наших обоих великих государей на троне». И действительно, Петра Лефорта «принимали как будто он был чрезвычайным посланником, оба царя; он был приглашен к царскому столу».
Похоже, Франц Яковлевич ошибся в своей оценке племянника — он, во всяком случае на первых порах, проявил себя обыкновенным карьеристом и стяжателем. Военная служба, на которую прочил его дядя, оказалась ему не по плечу — племянник считал ее малодоходной. Он принял участие в первом Азовском походе, но отказался участвовать во втором, намереваясь обогатиться от торговли с Китаем. Однако его коммерческие планы по неизвестным причинам оказались нереализованными.
Мы не располагаем сведениями о том, как сложилась судьба Петра Лефорта после неудачных хлопот по организации торговой экспедиции в Китай. Впоследствии по протекции дяди он был назначен секретарем Великого посольства. Оказался причастен он и к военной службе. Во всяком случае, в 1727 году Петр Лефорт имел чин генерал-майора.
Другое событие 1694 года было связано с хлопотами об отправке в Женеву сына Лефорта Андрея,
По собственному признанию Франца Яковлевича, супруга родила ему одиннадцать детей, но почти все они умерли еще в младенчестве. Воспитанию единственного сына Андрея Франц Яковлевич не имел возможности уделять должного внимания, поскольку по большей части либо находился вне Москвы, либо до крайности был загружен выполнением поручений царя. В этих условиях Андрей находился на попечении матери. Но она, как мы помним, была католичкой и с возрастом все более ревностно относилась к своей вере. Лефорт вполне обоснованно опасался, что мать сделает все, чтобы отвратить сына от кальвинизма, к которому принадлежал он сам. Племянник Петр извещал отца из Москвы: «Она (мать. — Н.П.) портит его вконец, что причиняет великое огорчение моему дяде»{50}. Поэтому-то Франц Яковлевич и решил при первой возможности отправить сына на попечение бабушки, которая должна была заняться не только его воспитанием в кальвинистском духе, но и образованием.
Своими планами на этот счет Франц Лефорт поделился с братом Исааком в письме от 12 мая 1693 года: «Относительно моей семьи у меня остается только единственный сын. Так как у моей жены кончилась плодородность, у меня больше нет надежды иметь других детей. У нас умерли шесть дочерей и четыре сына. Тому, кто еще в живых, восемь лет от роду. Он не лишен ума, и мне бы хотелось чтобы он отправился в поездку на несколько лет». В тот же день Франц Яковлевич отправил письмо старшему брату, в котором более конкретно изложил свои намерения: «Сын мой охотно желал бы отправиться в Женеву (к бабушке), но он еще слишком мал, и я подожду год».