Строительство Воронежского флота, как известно, было обусловлено намерением Петра после овладения Азовом продолжить военные действия против Турции не только на суше, но и на море. Петр не питал иллюзий относительно достигнутого им успеха — он понимал, что овладение Азовом явилось лишь первым шагом на пути завоевания выхода к южным морям: предстояла изнурительная война с Османской империей за выход к Черному морю через Керченский пролив и к Средиземному морю через Дарданеллы и Босфор. Но достичь этих целей было невозможно без наличия могущественного флота. Построенные в Воронеже галеры обеспечили победу при овладении Азовом, но военно-морской флот, способный действовать на море, должен включать в себя линейные корабли, вооруженные многими десятками пушек и укомплектованные знающими свое дело экипажами. При этом царь отчетливо осознавал, что Россия не могла достичь выхода к Средиземному морю в одиночестве — Османская империя к концу XVII века представляла грозную силу, державшую в страхе страны Восточной Европы. Чтобы добиться успеха, необходима была помощь западноевропейских государств, прежде всего таких морских держав, как Голландия, Дания, Англия и другие, способных одержать верх над турецким флотом. Об этом царь начал думать уже в то время, когда его победоносные войска возвращались из второго Азовского похода, а в Москве велась лихорадочная подготовка к встрече победителей.
Своими планами на этот счет Петр поделился четверть века спустя в предисловии к морскому регламенту: царь «всю мысль свою уклонил для строения флота, и когда за обиды татарские учинилась осада Азова и потом оный счастливо взят, тогда, по неизменному своему желанию, не стерпел долго думать о том: скоро к делу принялся. Усмотрено место, к корабельному строению угодное на реке Воронеже, под городом того же имени, призваны из Англии и Голландии искусные мастера, и в 1696 году началось новое в России дело — строение великим иждивением кораблей, галер и прочих судов. И дабы то вечно утвердилось в России, умыслил искусство дела того ввесть в народ свой, и того ради многое число людей благородных послал в Голландию и иные государства учиться архитектуры и управления корабельного»{90}.
Иными словами, царь поставил перед страной грандиозную задачу превращения ее в могучую морскую державу Последующее рассуждение царя можно назвать столь же искренним и чистосердечным, сколь и наивным: «…И что дивнейше, аки бы устыдился монарх остаться от подданных своих в оном искусстве, и сам восприял марш в Голландию, и в Амстердам, на Остиндской верфи, вдав себя с прочими волонтерами своими в научение корабельной архитектуры, в краткое время в оном совершился, что подобало доброму плотнику знать, и своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил».
Петр не кривил душой, когда стремился к знаниям, ибо считал себя слугой государства, монархом, обязанным личным примером воодушевлять подданных выполнять обременительные обязанности, чтобы устранить вековую отсталость России от стран Западной Европы.
Планы создания военно-морского флота и мысль о поездке за границу, чтобы убедиться, насколько западноевропейские страны в своем развитии опередили Россию, взаимно связаны между собой. Не случайно царь занимался тем и другим одновременно. Еще 25 сентября 1696 года Лефорт извещал родных: «Здесь говорят о предполагаемом путешествии; если оно состоится, я буду счастлив: я еще раз могу обнять вас». Намек на ожидаемое путешествие за границу содержится и в его письме брату Ами от 9 октября 1696 года: «Еще недостоверно, но я надеюсь, если будет угодно Богу, предпринять путешествие в Голландию. Племянник мой Петр, ваш сын, будет сопутствовать мне»{91}. Но еще прежде мысли отправиться в заграничное путешествие у царя созрела идея создания флота. Об этом свидетельствует грамота венецианскому дожу Сильвестру Валерию, отправленная 11 июля 1696 года, то есть еще до взятия Азова. В ней Петр извещал дожа об осаде турецкой крепости, призывая всех христианских государей внести свой вклад в борьбу с неверными, и просил прислать «тринадцать человек добрых судовых мастеров, которые б умели делать и строить всякие морские воинские суды, обещая их содержать в нашем государском призрении: платить им жалованье и отпустить на родину, когда они пожелают выехать»{92}.