Пробуждение в чужой квартире, вдали от родных берегов, не всегда благотворно влияет на психику. Случись такое скажем в девятнадцатом веке, любой на моём месте обязательно перекрестился и в ужасе произнёс «чур, меня, чур», но на закате двадцатого века заклинания потеряли свою актуальность и пахли анахронизмом. Помня об этом, я не воскликнул, я спросил своего руководителя:
— По бабам, что ли собрался?
Перед зеркалом стоял не просто Игорь, а Игорь Юрьевич! Купленная вчера шляпа сидела на его голове, слегка съехав набок, отутюженные брюки серого цвета облегали не худой зад и сползали книзу тонкими стрелками; рубашка нежно-голубого цвета с рукавами по локоть придавали лицу благородный вид. А туфли, туфли! Да в нашем городе любая женщина при виде таких черевик, бросив своего ухажера в нечищеных и рваных башмаках, заломила бы ручки и попросила любви. Последним штрихом в наряде Игоря Юрьевича был ремень, настоящий ремень, кожаный, не то, что у меня на джинсах, облезлый и дерматиновый.
— Игорь Юрьевич!
Чуя подвох, тот недовольно посмотрел на меня.
— Що треба?
Допустив в голос нотку озабоченности сказал:
— Ты упустил самую главную деталь, а без этого твой гардероб лишается шика.
Осмотрев себя спереди и не найдя изъяна, Игорь Юрьевич повернулся к зеркалу задом.
— Говори вражина, где саботаж у моём гардеробе?
— Я, когда шлялся по рынку с товаром, слышал, как два пижона меж собой обсуждали новую московскую моду. Тебе скажу и больше никому.
— Ну же!
Посмотрев на входную дверь шёпотом сообщил:
— Сейчас модно под серые брюки надевать белые, в красную розочку трусы, зелёные носки и шнурки — один жёлтый, другой коричневый.
Не оценив шутки, Игорь сполна оценил моё умственное развитие, красноречиво покрутив пальцем у своего виска, затем, аккуратно, будто мину с заведённым часовым механизмом, положил шляпу на тумбочку. Присев рядом со мной, сказал:
— Мыкола, дило у нас с тобою тютюн и грошей доихати до дому немае, так?
— Ну, так.
— Поки ты видпочивал, я дещо придумал! Слухай…
В течение получаса шеф очень красочно, применяя всевозможные жесты и бегая по комнате, излагал свой план. Действительно, пока я спал, он время зря не терял. Вооружившись телефоном и записной книжкой, хранившей информацию о таких же пройдохах как он сам, нашёл то, что нам требовалось. План был хорош, в случае его реализации мы могли разжиться деньгами, но в случае его провала, дальнейшая судьба и его, и моя была бы незавидной.
Ровно в восемнадцать ноль-ноль вышли из дома. После короткого дождя, в воздухе пахло прибитой пылью, выхлопами перегара автотранспорта и недвусмысленным ароматом, исходившим от недалеко расположенного мясокомбината. До метро прошли прогулочным шагом, озираясь и облизываясь на встречных москвичек. Шеф, то и дело восторженно толкая меня в бок, звенел:
— Дывысь яка дивча! Що корма, що груди, як яблуки! А ножки як гарматы у броненосця!
— Что за гарматы?
— Орудия среднегу калибру.
— А ты предложи ей нашу продукцию, но боюсь, пока привезёшь товар с нашей фабрики, твоя красотка состарится.
Поняв намёк, провинциальный донжуан кратко ответил:
— Гроши будут.
Дойдя до небольшой автостанции, нашли переход, спустились в него и попали в метро, где народу как на первомайской демонстрации трудящихся. Общим течением нас занесло в вагон. Мне было легче переносить тяготы и неудобства поездки в спрессованной людской массе, но для Игоря это была катастрофа. Подняв к потолку вагона шляпу, он с кем-то ругался, то и дело призывал в свидетели чёрта лысого, пихался свободным локтем. Проехав несколько станций, вышли на перрон. Осмотрев свой головной убор, шеф проворчал:
— Тисняна, як на Сорочинской ярмарку.
Жить в столице только на первый взгляд весело, беспечно и свободно. Не сладко приходится её коренным жителям. Стеснённые понаехавшими с других городов и стран содружества гражданами, москвичи возмущались:
— Понаехали на нашу голову! Сидели бы у себя дома на печи и самогон жрали! Пройти невозможно.
Подняв голову к указателю станций, мой руководитель тоже возмутился:
— Ну, що за метро? Куды тепери ехаты?
— Давай спросим у дежурного.
Спросили. Оказалось, что сошли мы на нужной станции, но чтобы попасть по назначению, нужно через переход перейти на другую ветку. Поблуждав в лабиринтах подземелья, истощив и без того подпорченные нервы наконец оказались наверху.
— Где же твой чебурек обитает, тут же одни заводские постройки с потухшими трубами.