Восхитившись моим благородством и мужеством, пожелав скорейшего выздоровления, потому что есть денежное дело, Леви умчался.
Организаторы турнира оценили мои побои в семьсот долларов, что, в общем-то, неплохо. Прописанный семьёй постельный режим, я не соблюдал, капризничал, возмущался, грозился судом по правам человека и даже объявлял голодовку.
— Хочу на улицу, — хныкал я, — на волю, к друзьям-товарищам.
Видя такое буйство, Майка принесла от соседки-врача медицинскую энциклопедию. Очень красочные и наглядные картинки, созданные художниками-анатомами, тягостно поразили моё воображение.
— Не хочешь стать идиотом — лежи, ясно? — оставляя страшную книгу на столе, сказала супруга.
Схватив ручку, написал ответ: «Ясно, но от манной каши отказываюсь, хочу сало!»
Через три дня вспомнив о СИСТЕМЕ, выпросил у старшей дочери чистую тетрадь, у младшей цветные карандаши. Лёжа на диване, приступил к реализации, пока на бумаге, пресловутой «системы»: рисовал хитроумные схемы, чертил геометрические фигуры, соединял их линиями и стрелками. К вечеру СИСТЕМА была готова, выглядела очень заманчиво и сулила как минимум перспективу на ближайшие лет пятьдесят.
Десять дней проведённые под строгим надзором закончились, и я был выпущен на волю. Всё бы замечательно, но радость свободы омрачалась ограничениями наложенными домашним командующим:
— Увольнение до часу дня, в пивнушки не заходить и в конфликты не вступать даже с грудничками.
Первую вылазку сделал в военкомат, где мне честно заявили:
— Видишь ли, майор, армия в стадии реформирования. Будут сокращения, может какие-то изменения в самой структуре. Поэтому,- подполковник развёл руками,- сам понимаешь…
Второй набег совершил на Левин магазин. Обрадованный моим исцелением, товарищ во второй раз отступил от правил. Сказав старшей, но молодой по возрасту продавщице, что его нет ни для кого, даже для обожаемой им Изольды Абрамовны, увлёк меня в свой кабинет. После традиционного кофе Леви зашевелил бровями, встал, выглянул за дверь. Зная, что за этим последует, опередил его:
— Леви, я сказал нет, значит, нет. Можешь не заморачиваться. Я решил возвратиться в армию.
Товарищ подпрыгнул, всплеснул руками, снял очки. Близоруко щурясь елейно-ехидным голосом спросил:
— И много ты будешь иметь с той армии?
Задрав подбородок под люстру ответил:
— В армии не зарабатывают, в армии служат Родине и народу!
— Ой-ой, посмотрите на этого страшного патриота! — вредно засмеялся не знакомый с запахом армейских портянок Леви. — Я этому господину озаряю путь усыпанный долларами, но они меня нравоучат как говорить! Но я и дальше готов предложить тебе заработать.
Из чистого любопытства поинтересовался отведённой мне ролью в его очередной авантюре. На этот раз, я должен был исполнить роль одновременно охранника, сутенёра и мешочника.
— Леви, можно яснее, у меня до сих пор башка побаливает.
Товарищ зашёл с тыла, нежно приобнял мои плечи, зефирным голосом пропел:
— Так ты должен поехать на арендованном мной автобусе в Турцию, затем заехать к болгарам, проехать через румынских мамалыжников и возвернуться с вещевым товаром. За это получаешь шикарное вознаграждение.
— Как я буду проходить таможню? Им же нужно платить хорошие деньги. Где, какое покупать барахло, у кого покупать, по какой цене?
Леви досадливо махнул ручкой.
— Так-то не проблема…
Эта «не проблема» заключалась в следующем: во-первых, в автобусе я буду не один, а с целой группой мешочников; во-вторых, буду иметь правой рукой помощника, отвечающего за коммерцию; и в-третьих, среди пассажиров будут три молодые девушки задача которых оставаться на пункте пропуска через границу до возвращения мешочников и ублажать тамошних таможенников.
Сказав — «Нет», посоветовал сыну Натана обратиться к психиатру.
Поскучав в мирной домашней обстановке целую неделю, решил: если до конца февраля не будет ответа из Москвы, нагряну туда без приглашения. Хватит «носить диван на спине» и, уставясь в потолок, предаваться мечтам.
Вызов из ГУК пришёл, как это бывает у всех, неожиданно и пришёл накануне 23 февраля. Отметив праздник в кругу однополчан отправился в белокаменную…
[1] Шпион (укр)
Глава 4
— В ЦДСА, шеф!
Выпучив рачьи глаза, шеф мелко затряс головой:
— Не понимай…
— Узбек?
— Тожик,- обиженно засопел московский таксист.