Просчитав заранее время, боясь опоздать в очередь, где выдают предписания к месту службы, вышел из номера.
Приёмная, куда меня направил дежурный офицер, была забита людьми в форме и без неё, отчего недавние страхи стали обретать прежние очертания.
Только к трём часам пополудни был принят направленцем, вид которого говорил: «Все части укомплектованы. До свидания. А то, что вызвали тебя, то так положено».
— Копию Вашего личного дела изучили, но, к сожалению, равнозначную должность предложить не можем…
— Согласен на нижестоящую, — скороговорил я, — и в любой авиагарнизон.
— Погодите, я не закончил, — майор, откопал на столе нужную бумагу, углубился в неё, нашёл нужное место и вынес приговор. — Последней директивой нам предписано доукомплектовывать авиачасти военнослужащими РФ, выведенными за штат, что мы и делаем.
— Так зачем тогда пригласили на собеседование? Ехать за тысячу километров и получить отказ? А сообщить не могли? — я начал психовать, горячиться, появилось желание наговорить кучу вежливостей майору и штатскому, безучастно разбиравшему свои бумаги.
Покосившись на последнего, выразил своё отношение к пижону: «Вот крыса тыловая, вырядился! Даже если ты закончил военную кафедру при институте, не говорит, что состоялся как офицер. Папаша, небось, по своим связям воткнул тебя в тёплое местечко протирать штаны в столичном кабинете! Ну, как же, ехать в глушь не позволяет папашина должность, там, в костюмчике не походишь, по ресторанам не пошляешься».
Вытянувшись струной, отворотив голову от пижона, посмотрел на майора:
— Служил Родине честно и на совесть, и не моя вина, что вы, сидя в Москве, прохлопали державу! Теперь что же, получается: нарожали нас, офицеров, в своё время, выжали лимоном и после развала Союза отреклись за ненадобностью. Вне армии себя не представляю. Повторюсь, готов ехать в любую точку России.
Майор, словно самовар начал закипать:
— Я, Вам русским языком сказал — вакансий нет. Ничем помочь не могу.
Терять теперь нечего, хоть выскажусь перед ними.
— Только сейчас дошло до меня, как не прав был князь Потёмкин.
Майор удивлённо, явно не ожидавший такого исторического поворота, поинтересовался:
— А при чём здесь он?
— Он всё сетовал на русских баб, мол, много их на Руси, а нарожать солдат не могут. Боюсь, настанет момент, когда благодаря вашей пагубной политике непродуманных сокращений, мы, русские офицеры, окажемся на помойке — грязные и всеми забытые, а вместо нас, будете вынуждены принимать в ряды армии тех, кто живет в республиках СНГ ниже сорок третьей параллели. Вот тогда и скажете в недоумении: «Что за женщины российские такие-разэтакие, не могут нарожать солдат?» Вспомните тогда другую вариацию поговорки: «Всё теперь уже не наше, но рыло в крови только у россиянина!»
Майора будто подбросило катапультой. Указав на дверь, тот прохрипел:
— Вон!
Команда есть команда, и я её чётко выполнил. Однако перед тем как выйти сказал:
— Майор, мне не жаль оторванных от семьи денег на дорогу и гостиницу, мне жалко тех офицеров, которых Вы и Вам подобные оставляют за бортом российского корабля. Во французский легион меня не возьмут, там штурманы не нужны, а вот в таджикской, киргизской или узбекской армии могу сгодиться, благо владею их языками. Не удивляйтесь, когда через несколько лет, в армии останутся только генеральские сынки-пижоны, вроде Вашего помощника, да незнающие русскую речь среднеазиатские и закавказские легионеры.
В толпе ожидавших своей очереди спросили:
— Как?
— Предложили должность адъютанта Бориса Николаевича, отказался!
В толпе послышался нервный смех…
На улице, отсчитав нужную на обратную дорогу сумму денег, заглянул в магазин, купил бутылку «Ельцина», сигареты. Шагая к автобусной отдался во власть размышлений: «Прав ты Леви оказался, и товарищи-однополчане оказались правы! — каждый должен решать свои проблемы не полагаясь на доброго дядю. Постой, ты сказал — дядю… А кто у нас дядя? Точно, Ашотыч. Правда, мысль не очень правильная. С криминальным, навеянная уличным запашком. Да и что ему скажу, мол, возьмите меня на должность бандита! А если мой бывший шеф долг не отдал? М-да, вариант не годится… Можно к нашей местной братве податься, и ходить далеко не надо. Знаю, как минимум трёх, живших в соседнем доме морпехов уволенных по сокращению штатов, сколотивших небольшую, но по слухам дерзкую бригаду, промышлявших робингудством. Правда одного уже снесли на погост, другого подстрелили конкуренты, третьего едва не взорвали… Нет, тоже не годится, семью жалко. Остаётся два варианта: продать душу Леви или закончить остаток жизни на гладиаторской арене!»