Злопамятный Виталий вторично заступился за бюрократа:
— Дался Вам этот майор.
Посвящённый в этот инцидент главный инквизитор, заступился за меня:
— Ну, хамства у нас всегда хватало.
Средневековая инквизиция, вынося приговор еретику, тут же отдавала его в руки озверелых палачей, но Павел Сергеевич относился к инквизиторам двадцатого, культурного века. Перед тем, как вынести свой вердикт, предложил хлебнуть морозного воздуха и это было с его стороны благородно и гуманно. После более, чем суточной изоляции в успевшей осточертеть квартире, московский морозный день показался и впрямь по-пушкински чудесным.
Память, разворошенная москвичами озарилась ещё одним ярким воспоминанием детства, когда ИЛ-18, плавно коснувшись полосы и подрулив к зданию аэровокзала, десантировал меня с отцом по трапу на столичную землю. Детская память не отражает серое и неинтересное прошлое, она тем и хороша, что воспоминания носят отрывочный, избирательный характер. Москва мне запомнилась запахами хвои, шоколадных конфет, женских шуб и мандаринов; запомнился большой и гудящий тысячами голосов магазин с ёлочными игрушками.
Шагая по неметёным дорожкам, я и сейчас легко вспомнил эти запахи.
С интересом наблюдая за моим собачьим втягиванием воздуха — мимо проходили женщины, Павел Сергеевич поинтересовался, переходя на — ты:
— Развиваешь верхнее чутьё? Или по женскому обществу соскучился?
— Вспомнил столицу шестьдесят седьмого года! Тогда отец взял меня с собой в командировку. Вот запахи детства и всплыли.
Загнав детские воспоминания обратно в память, осторожно спросил:
— Скажите, этот дурдом в стране, где старость не в радость, где детская радость — горсть конфет, если конечно маме с папой выдали копейку, закончится когда-нибудь?
Вдавливая в тротуар поскрипывающий снег, Павел Сергеевич неспешной походкой, не отвечая на вопрос, направился в сторону небольшого парка. Разметав перчаткой пушистый, не успевший затвердеть на скамейке снег, присел. Подняв добротный воротник неожиданно сказал:
— Люблю этот парк, и знаешь почему?
Пожимаю плечами, парк как парк, каких много и у нас в городе.
— В шестидесятых, учась в институте, наша группа высаживала на субботниках вот этих красавиц — берёзок. И был у нас комсорг, только в юбке, в которую влюблялись все поголовно…
— А Вы конечно её проигнорировали! — выскочило у меня.
Мгновенно осознав возможную угрозу, вжал шею в плечи, незаметно заскользил задом по мёрзлому брусу влево.
Примерив на себя свою же выходку, восхитился добрым нравом москвича. Уважение ко всем коренным жителям столицы, несколько поколебленное её отдельными лицами стало возвращаться и крепнуть. Вместо смертоносного удара ребром ладони по моему горлу, из глаз Павла Сергеевича посыпались весёлые искорки. Окунаясь в тридцатилетнюю давность, он сказал:
— Дурак дураком был. Я ведь как думал, раз красавица и всем нравится, значит, отношения с такой не могут быть серьёзными.
— Но она же по вашим словам — комсорг!
— Молодец, допускаешь возможность казалось бы невозможного! Потом была комсомольская свадьба с подпольным спиртным и вполголоса «горько». Вот так-то, Коля-Коля, Николай… А на твой вопрос отвечу кратко, касаясь лишь одной стороны. Экономические проблемы усугубляются помимо других проблем внутренней политической ситуацией, где чеченский конфликт перерос в гражданское противостояние между Дудаевым и Временным Советом. Перед объединенной группировкой войск стоит сложная задача восстановления конституционного строя в республике и вытеснения мятежников в горы. Недавние переговоры между Куликовым и Масхадовым дают лишь временную передышку. Плохо продуманные детали операции приводят к многочисленным жертвам с обеих сторон. Из разрушенного Грозного уходит население, а боевые группы Дудаева переходят к партизанской войне…
Минут через десять, Павел Сергеевич плавно перевёл тему, казалось бы, в другое русло.
— В среднеазиатских республиках положение не лучше. В Таджикистане гражданская война по большому счету не закончилась; в Ферганской долине поднимают голову исламисты и сепаратисты; ситуация в Киргизии обостряется по границам соседних республик. С этого региона тоже огромный поток беженцев и переселенцев. Вместе с ними в Сибирь, Урал, в центральные части России хлынул поток тяжёлых наркотиков, уголовников, экстремистов и прочих любителей дестабилизировать и без того не простую ситуацию. В мире растут антирусские настроения. Среди наших политиканов находится не малое число желающих заработать на этом как политический, так и материальный капитал. Нам в такой ситуации необходимо не митинговать и устраивать дискуссии, а работать, день и ночь работать, с полной отдачей.