В конце августа я оформил пенсию и начал рыскать по городу в поисках работы.
Утро тридцать первого августа началось стандартно и не предвещало сюрпризов. Солнце, всплыв в Тихом океане, прочертило на небе дугу, зацепилось своим краем за вершину Чаткальского хребта и начало своё восхождение. Махаллинские петухи, прочистив горло, перекликнулись меж собой, воинственно захлопали крыльями. Воробьи, нашедшие ночной приют на орешине, звонко зачирикали, то и дело, приводя в порядок пёрышки. Голуби, часто кланяясь голубке, надувая грудь, и басисто гугукая затеяли любовную интрижку. Муэдзин, заунывным голосом всполоша всю округу, призвал правоверных к утренней молитве.
До одиннадцати утра каждый из нас был занят своим делом: старшая дочь под вздохи младшей дочери, собирала ранец к походу в школу, их мать колдовала у плиты, я же отработав на груше серию ударов, собрался на базар.
Ровно в одиннадцать часов от адских, рвущих мозг и нагоняющих панику звуков задребезжали стёкла. Из детской комнаты, едва не выбив дверь с петель, выбежали девочки. Из кухни, до этого резавшая мясо и овощи, с кухонным ножом и оттого похожая на палача, выбежала Майка. Слившись в одно целое, с ужасом в глазах, Майка с детьми гипнотически застыли.
Сконцентрировав волю, на цыпочках стал красться к открытому балконному окну. Преодолев полметра, упёрся грудью в упругую волну, исходящую от дико ревущих карнаев; в барабанные перепонки, вызывая боль в ушах, ударил грохот барабанов; нечеловеческие вопли вызвали дрожь в теле. Украдкой, как это проделывают в фильмах шпионы, преступники и любовники, выглянул сквозь тюлевую занавеску на улицу…
Счастливые, смеющиеся жильцы окрестных домов, высыпав во двор, крепко обнимались, целовались, поздравляли друг друга с праздником Независимости, о котором так долго мечтали они и до которого не дожили их Великие предки.
Заразившись эмоциями народа, с торжествующей оскаленной улыбкой, высунулся по пояс из окна. Всхлипнув, проглотил комок, подступивший к горлу. Вытерев глаза, с чувством выкрикнул:
— Да здравствует Президент Ислам-ака! Цвети и процветай родной Узбекистан! Ур-ра!
Мои душевные порывы оценила взбурлившая толпа. Ответив на мой выкрик могучим гулом, нарядно одетые граждане предложили покинуть душное жилище и присоединиться к общему ликованию.
Мой порыв не оценила Майка. Оттащив меня от окна и втащив в комнату, строго спросила:
— К чему цирк устраивать?
На это я ответил, подслушанной на улице фразой:
— Э-э-э, женщина, с мужчиной как разговариваешь?!
И добавил от себя:
— Я должен жить радостями народа и приобщаться к великому!
Неслыханную дерзость Майка всерьёз не приняла. Сунув мне пакет, скомандовала:
— На базар, шагом марш. Без сметаны не возвращайся!
Выйдя из подъезда, поздоровался с народом, пожелал им счастья, процветания, лёгкой жизни. Граждане, пожелав того же, приобняли меня и потащили к столам, за которыми молчаливо и чинно сидели белобородые, чернобородые, рыжебородые старцы, а также, завидующая их бородам молодёжь. Подав миску плова, налив из чайника в пиалу водку, аксакалы потребовали согласно новой традиции произнести речь, на которую я согласился, но в течение десяти минут не мог из неё выкарабкаться.
Домой вернулся как было приказано — без сметаны. Слушая упрёки супруги, глупо улыбался, часто икал, выдыхал гадчайшие запахи, однако думал я трезво.
Отметив очередную годовщину с размахом и помпезностью, народ занялся кто чем. Школьники и студенты засели за парты. Хлопкоробы, разогнув натруженную спину, поглядывали в сторону казахской границы, за которой килограмм сырца стоил раза в три дороже. Парламентарии в тюбетейках и костюмах, гордо поглядывая на жестяной глянец медали, врученный им накануне праздника, занимали дорого купленные места и сочиняли очередной закон в угоду любимому президенту. Писатели от мала до велика, открывали чистую страницу, обмакивали по многовековой традиции перо в чернила и писали повести о неповторимом героическом народе. Историки, выполняя заказ, писали о порабощении, притеснении, и гонении узбекского народа; о гениальности первого президента независимого государства и разоблачившего козни Москвы, его всевидении и всеведении, его роли и месте в современной международной политике. Служители культа доказывали прихожанам святость верного сына Великого Народа Ислама Каримова. Супруга, нарядная и цветущая как майская роза отвела упирающеюся младшую дочь в садик и, забежав за старшей отправилась в школу. Я же пошёл в сбербанк, за причитающейся мне пенсией.