— Братва, давай сюда! И Коляна с наблюдения отзовите, да двери изнутри заприте.
Отряду, заполнившему кабинет и рвавшемуся в дело, сказал:
— Господа, по морде этого хмыря не бить. Почки, печень и всю его гнилую требуху не жалейте. Усекли?
Господа кивнули.
— Костян, — обратился к самому крупному бывшему зеку, — щипцы взял? Ты, Вован, будешь язык ему резать, делай это подольше. А то, в прошлый раз, помнишь, ты магазинщику уши отрезал слишком острым ножом, тот, наверное, боли не почувствовал. А тебе, Колян, придется труп сжечь прямо на этом столе.
У нормального человека в экстремальной ситуации обычно происходит мобилизация всего организма: включается воля и интеллект. Имея такие мощные средства, остроту ситуации можно или притупить, или вообще исключить. Этот же ака, на угрожающую ему опасность отреагировал по-своему: сначала подскочил на стуле, затем сел, уставился на подмоченные брюки, дёрнулся назад. Ударившись головой о стену подвыл, громко икнул, повалился боком на сейф. К моему испугу изо рта юриста потекла вязкая слюна, закатились зрачки. Однако это не остановило видавших и не такое зеков. Уподобясь патологоанатомам, бригада, осмотрев тело, приступила к делу. Самый бойкий, мною окрещённый Колян, зашёл к телу с левой стороны, схватился за ухо и закричал в него как в телефонную трубку:
— Ты зачем, гнида, деньги у хороших пацанов жилишь? За это мы тебя на перо поставим, усёк?
Здоровяк Костян громыхнул кулачищем по столу, отчего лопнуло стекло и посыпались карандаши. Вован, втиснувшись между сейфом и стеной, сосредоточил внимание на голове пришедшего в себя пациента. Жутко оскалившись, ухватился пятернёй за челюсть. Засунув грязные пальцы другой руки в рот, дурно запахшего юриста, заботливо спросил:
— Тебе язык совсем отрезать? А может ухо? Чего мычишь, высовывай язык, погань!
Не выдержав такого напряжения, ака впал в полную прострацию.
В дело вступил я, сказав:
— Ишь как ака штаны наложил! Перед вами братья, уже не человек. Куда делась его бравада, куда исчезла его гордая до этого жизненная позиция? Этой визитки больше нет. Чуть нажали, и вся гниль засочилась наружу.
Братья ничего не поняли, переглянулись, засучили рукава…
Позорная и срамная комедия закончилась тем, что кое-как ожившее тело в модном костюме, непослушными пальцами извлекло из ящика стола ключ от сейфа, открыло его и, глядя на нас перекосившимися от ужаса глазами, пустило ручьи слёз. Из его, лишённой фонации речи, сквозило: «Всё берите, только шкуру не дырявьте, и требуху мою ненаглядную наружу не выпускайте!»
Вынув из конверта заокеанские деньги, я отсчитал пять банкнот. Положив остальное обратно, под ропот бойцов запер железный ящик, громко припечатал ключ о разбитое стекло.
— Давай на выход, братки! — скомандовал группе. — На улице объяснюсь.
Не прочесть на прощание короткую нотацию ворюге не педагогично, что я и сделал:
— Смотри, мерзавец, обманешь какую старушку — лично тебя отправлю к прадедушке. Если думаешь, что не узнаю об этом, ошибаешься собачий сын. Я за твоей шарагой наблюдение установил.
Оборвав телефонный шнур, положил в свой карман. Выходя из кабинета, предостерёг его хозяина:
— Капнешь ментам — если не я, то мои пацаны тебя достанут и вот этим телефонным шнуром удавят.
На улице меня ждали упрёки:
— Не дал нам разжиться, нехорошо это, не по понятиям!
— Братва, предъяву изложите на бумаге, а сейчас надо уносить ноги, хмырь очухается, легавым может настучать.
Через двадцать минут быстрого галопа, зашли в ближайшую забегаловку. Заказав крепкий напиток с закуской, произвёл разбор операции:
— Сработали грамотно, чётко и слажено и за это благодарность. Насчёт претензий ко мне, отвечу так: чем, поступи мы иначе, были бы лучше того чмушника? Та гнида мерит всех на свой костюм, и бомбани мы всю кассу вся ответственность легла бы на нас.
Не прочитав на лицах слушателей и намека, на осознание услышанного, упростил мысль:
— Этому негодяю старые люди последние копейки приносят в надежде получить помощь. Значит, по вашему понятию надо ограбить немощных стариков? Ну, как, дошло?
Бывшие зэки, одобряя мой поступок, дружно загалдели, выразили готовность создать своё мини подразделение Робин Гудов для борьбы с хапугами и рвачами, предложили мне должность командира. От предложения возглавить спецотряд отказался. Вручив каждому договорную сумму, услышал:
— Подвернется, какая работа, дай знать, мы тут постоянно.
Направив стопы к подземке, подверг критике свои действия: «Вместо того, чтобы учёбой заняться, занимаюсь уголовно наказуемыми вещами. С другой стороны, оставлять этому ангелу в тюбетейке свои кровные деньги — безответственно! Я совершил ошибку с самого начала. Зная их язык, я не учёл, а вернее подзабыл за годы службы их нравы, повадки и традиции, приобретённые за столетия и усовершенствованные за годы независимости: патологическую любовь к наживе, обман ближнего, а тем более дальнего, переоценку своих и возможностей своего покровителя, пренебрежение к слабому или нижестоящему на социальной лестнице, но униженное преклонение перед вышестоящим, ставка только на собственные интересы в ущерб другим, инстинктивное поведение, а значит ограниченное мышление. Видимо это далеко не полный перечень национальной особенности узбеков. Я обязан их знать и знать, как можно больше, ибо там, в дальней командировке эти знания будут необходимы».