По-рачьи скользя по паркету, спиной открыл дверь и повторил вчерашние действия лейтенанта: позорно выставил зад, прилагающиеся к нему конечности, затем испуганную голову.
В приёмной, кроме лейтенанта увидел только, что вошедшего капитана. Плотно закрыв за собой дверь, спросил его:
— Вы, как я понял, и есть Хикматулла?
Приняв строевую стойку и поправив галстук, тот заявил протест:
— Что за тон? Для кого Хикматулла, а для таких как Вы капи…
— Погоди. Я хотел тебе спасибо сказать за твоего шефа. Замечательный человек, чуткий, добрый, а главное не жадный. Он всё так быстро устроил, что я пикнуть не успел. И взял то всего…, — увидев, что помощник вытянул ухо в нашу сторону, взял капитана за локоть, отвел к стеллажу, — … знаешь сколько?
От волнения капитан облизнул сухие, потрескавшиеся губы, и так же шёпотом ответил, что догадывается.
— Правильно, капитан, пять штук зелёными. Из них, говорит твой шеф, две тысячи отдам своему заму Хикматулле, он, мол, мастер сочинять приказы. Еще раз спасибо!
Боясь упустить свою долю, капитан вырвал свою длань из моей руки, бросился в кабинет. Я же, послав обделённому лейтенанту воздушный поцелуй, исчез за дверью, в которую дерзко вошёл полчаса назад.
Отдав пропуск дежурному, вышел на улицу в… безлюдье! Оглянувшись по сторонам громко спросил неведомо кого:
— Что за мистика, граждане? Куда вы все попрятались?
Неожиданно раздался простуженный кашель и в следующую секунду из-за толстого дерева появился весь в зелёном, с рацией и дубинкой в руках, милиционер:
— Ихто, я, что ли прятался, а? Ты ихто, а?
Не дожидаясь ответа, милиционер включил рацию. Послав в эфир тревожное сообщение о подозрительном задержанном, передвинул кобуру вперёд и задал на плохом русском вопросы: что я за птица, как сюда залетел, есть ли у меня прописка, житель ли я столицы или, приехавший из области в поисках лёгкой жизни дехканин?
Как только я начал отвечать на первый вопрос на узбекском языке сержант ойкнул, рука дёрнулась к пистолету. Щёлкнув тумблером, дрожащим голосом потребовал немедленного прибытия офицера. Отпрыгнув на два шага назад, держа меня настороже предупредил:
— Не делай резких движений, ты в прицеле снайпера! Стой, не разговаривай.
Подоспевшее подкрепление состояло из капитана и одетого в чёрное бойца с зачехлённой снайперской винтовкой. Проверив документы, капитан спросил:
— А почему ты в гражданской одежде выходишь из штаба Министерства обороны, а? Может ты террорист, диверсант, шпион, а? Может у тебя оружие спрятано?
Ответил, как есть, на что пышноусый капитан заявил:
— Хм, это надо проверить и обыскать тебя… Сержант, обыскать подозреваемого.
Пока милиционер, выполняя приказ, обстукивал мою одежду, я, сцепив руки за головой подумал: «Если менты проведут очную ставку с кадровиком — капут мне, дело точно сфабрикуют, затем приклеят ярлык и отправят в холодную даль песков Устюрта. В лучшем случае, посадят на пятнадцать суток, заставив на радость местным националистам мести улицы».
— Господин капитан, я чист как родниковая вода.
Вздыбив пышные усы, пышноусый рассмеялся:
— Мочевой вода ты, понял, а? Отведём тебя к нашему майору, он с тобой быстро разберётся.
— Согласен, только скажите, а где люди? Куда они делись? Война что ли?
Не удостоив меня ответом, капитан приказал двум дополнительно вызванным сержантам отконвоировать подозреваемого в опорный пункт милиции, находящийся рядом. Молчаливые, серьёзные, гордые доверием командира, сержанты встали по бокам. Подумав, капитан решил сам возглавить процессию, но только сзади. Толкнув меня в спину, скомандовал:
— Вперёд. Будешь убегать, пристрелю.
Заложив как полагается задержанному руки, весёлым черноморским баритоном успел пропеть:
И когда он меня через город повёл,
Руки за спину, как по бульвару,
Среди шумной толпы я увидел её,
Понял сразу, что зэк ей не пара.
Удары по почкам убавили мою прыть, и я умолк.
Доставив и впихнув меня в дымное, насквозь прокуренное помещение капитан доложил молодому, но очень важному, дымившему трубкой майору: