— Вы сейчас свяжетесь с Ташкентом вот по этому номеру, — на квитанции почтового перевода написал шесть цифр, — и скажете, что с Вами будет говорить Анкара. Хорошо?
Сказав:
— Эхе, ака! — телефонистка, у которой на круглом лице рекламными огнями светилось: «Ух, я тебя сейчас достану из грязной постели, одноглазая змея!» —быстро заработала рычажками на небольшом пульте. Яростно тыча в кнопки цифр, что-то шептала. Заклинаниями «Фуф-фу, алле», телефонистка дождалась ответа, уничтожающе презрительно уточнила номер телефона по ту сторону, а потом всадив в трубку: «На проводе Анкара», шёпотом искушённой интриганки попросила пройти меня в первую кабинку.
— Привет, роза моего сердца!
— Привет, милый Мустафик! А почему роза? — игриво — радостно прощебетала Малика.
— Этот цветок имеет много-много таких маленьких, но очень острых шипов похожих на ёж… «Стоять, осел! — одёрнул себя. — Ёжик — русское слово, и если в Турции они не водятся? Скажу-ка вот так»:
— На э-э, на таких больших свиней, у которых на спине иголки.
Малика звонко рассмеялась и произнесла на русском:
— Это дикобраз, милый!
— Какое странное слово. Ди-ди…
— Это не по-нашему, это на русском. Ты когда приедешь и почему ты в Анкаре?
— Скоро приеду. Из Анкары полечу в Измир, оттуда в Европу. Покажусь отцу и в Ташкент.
— Я так соскучилась, ты себе не представляешь!
Ощущая затылком тяжёлый нависающий взгляд, прикрыл ладонью трубку, обернулся. Сквозь толстое стекло показал телефонистке пальцем в трубку, покачал горестно головой. Та, понимающе ответив тем же, прищурила глаза, опустила книзу уголки губ: «Понимаю Вас, ака. Жить с такой плешивой стервой несладко. Но не волнуйтесь, я рядом».
Понизив громкость, попросил Малику не проговориться Муроду о нашей обжигающей, испепеляющей, сводящей с ума любви.
— Я его видеть не желаю, говорить тем более. Опять хвалился о скором возвышении…
То, что доверять телефонам нельзя знает любой мальчишка, однако, это неведомо женщинам, тем более красивым! Болтливость Малики пресёк вопросом, который задают друг-другу жители Азии:
— Как дети? Как мать с сестрёнками? Как соседи? Как…
— Да нормально, нормально! Ты мне скажи конкретное число, когда я смогу обнять тебя?
Телефонные разговоры надо заканчивать технично, для чего имитирую плохую связь:
— Ташкент, аллё, фу-фу. Малика, аллё. Узбекистон ал-лё, шайтан тебя подери… аллё.
— Мустафик, ты где, куда пропал? Ну, что за связь у этих турецких чурбанов, алло? Мустафик, алло, не слышу тебя…
Комариным писком «пи-пи-пи», ввёл в линию связи мощную помеху и повесил трубку.
Расплатившись за услугу, поцокал языком. Причитая: «Ай, совсем не верю, о неверная», собрался уходить, как девушка, верно из сострадания рогоносцу, намекнула:
— Я сегодня работаю до восьми вечера, а потом свободна.
С заложенными от подскочившего давления ушами, вызванное подозрениями в неверности хромой супруги, подвыв: «У-у-у, несчастная моя головушка», едва не царапая части лица, по черепашьи поволочился к выходу. Вскочив в «жигулёнок» рванул с места, заломил крутой вираж. Загнав стрелку спидометра к цифре «80» помчался в обратном направлении к трассе, ведущей в Ташкент.
Добравшись без приключений до гаража, отыскал эскулапа:
— Дядь Гриш, мне бы осмотр сделать. Плачу вдвое больше обычного тарифа, но «ласточка» должна летать. До завтрашнего утра надо.
Вечером посетил Василича. Сотрясая округу раскатистым, вулканическим храпом, тот почивал на топчане в окружении пустой тары и вьющихся над дармовой закуской мух. Сложив его руки и ноги, перевернул тело на бок. Заполнив свои лёгкие, громко вспорол воздух знакомой всем запасникам командой:
— Рота подъем! Боевая тревога!
Солдат бывшим не бывает. Он им остается до конца, и даже на склоне лет снятся орлу самоволки, подпольное распитие спиртных после отбоя в кругу товарищей, танцы в городском парке или сельском клубе. Скатившись снова на спину, Василич приподнял туловище. Продолжая всхрапывать, старый солдат ощупал голову, должно быть поправляя каску, ощупал бок, видимо проверяя наличие подсумка с магазинами. Танковой смотровой щелью приоткрыв веки, прогудел:
— Прицел постоянный. Осколочно-фугасным заряжай.
Мягким голосом прокурора, придерживая танкиста в запасе за плечо, допросил:
— Где служил?
— В гвардейском танковом полку под Хабаровском.
— Василич, кореша мои свой район покинули, теперь по вокзалам ментам глаза мозолят, как быть?