Ребята поблагодарили его и, пока месяц-два решили походить в «девках».
Настаивать сводник не стал, а предложил гостям послушать, как он поёт частушки и прочие народные песни. Если на запах плова соседские собаки лаяли, то тут, помогая Василичу вытягивать ноты — завыли.
— Коля, делай, что хочешь, но выруби певца. Не дай бог, менты нагрянут, будет тогда песня другая, — попросил Лёша.
Разбавив водку пивом протянул певцу:
— Давай горло смочим, потом вместе поупражняемся.
Проглотив в три глотка «ерша», тот очумело помотал головой и уже на последнем издыхании прохрипел:
Родина моя, Белоруссия,
Песни партизан, сосны да туман…
Посмотрев на часы, Лёша перевёл стрелки на местное время, сказал:
— Завтра покатаешься с Федей по городу, он большой любитель Востока, особенно кухни. Заберёшь нас в девять часов…
Намеренно допущенную им паузу, заполняю несколькими предложениями:
— От калитки пойдёте влево по переулку до пересечения с улицей. Перейдёте её, потом вправо. Через двести метров будет гадюшник. За алкашей сойдёте, там спозаранку много народу лечится.
[1] В переводе с узбекского – независимость.
Глава 17
Утром, пополнив бак горючим, маневрируя скоростью, двинулся к цели. Проехав перекрёсток, зорко вглядываясь в толпу, медленно покатился к магазину. Мои товарищи, замаскированные и ничем не отличающиеся от пьяни, оживлённо о чем-то трепались с новообретёнными друзьями. Федя, держа бутылку в вытянутой руке, разлил бормотуху в дрожащие стаканы похмельнобольных. Чокнувшись с собутыльниками, смело, прямо из горла проглотил остатки. Такой же процедуре подвергся и Лёша.
Запрыгнувших на заднее сидение товарищей пискляво спросил:
— Полегсало паленьки?
— Всякую дрянь пил, но такое! — Федя почмокал губами. — Спаивают и травят народ, чем попало.
Включив передачу, спросил:
— Куда едем?
— Давай в сторону Северного вокзала, там поглядим, — махнул рукой Лёша.
Ответив:
— Понял, командир.
Поймал в зеркале лица пассажиров, сказал:
— Насчёт спаивания, скажу так: такие вещи делаются по принципу — нет рабочих — нет проблем. Споив рабочий класс, как самую активную часть общества, государство избавляется от такой головной боли, как революционная ситуация.
Воодушевлённый вниманием столичных оперативников, спугнув сигналом стайку девушек, переходящих дорогу в неположенном месте, продолжил:
— Для революционной ситуации нужны условия: экономический, а затем и политический кризис. В Узбекистане я не вижу признаков этой самой пресловутой ситуации.
Лёша поддержал скучную тему вопросом:
— Уверен?
— Абсолютно.
— Поясни.
— Хорошо. Каковы главные признаки революционной ситуации?
— Низы не хотят, а верхи не могут жить по-старому.
— Это классическая форма и она несколько устарела. Для среднеазиатских республик и, особенно, для Узбекистана и Туркмении такое определение не подходит. Здесь не может возникнуть именно революционной ситуации в философском её понимании. В этих республиках байско-хамская власть была, она никуда не делась, она будет ещё тысячу лет. То есть — что низы, что верхи устраивает такое положение дел. При Советской власти в промышленных городах Узбекистана был рабочий класс, как главная сила в революционной борьбе. Каримов этот класс свёл к нулю. Следующее: вертикаль власти выстроена так, что все повязаны друг на друге, но в пределах одного господствующего клана. Раз так, отпадает ещё один признак революционной ситуации — недовольство одного из звена верхушки и способность её к самостоятельному выступлению и борьбе. Это я назвал объективные причины, есть субъективная — отсутствие оппозиционных партий, которые смогли бы возглавить борьбу.