— Я принимаю ваше предложение! — сразу же объявил он шейху Ас Саббаху. — Мы передадим Дамиетту Султану, как только все христианские пленники будут выпущены на свободу!
— Аллах да вознаградит мудрость благославенного Императора! — низко кланяясь отвечал шейх.
— Пусть внесут угощения! — распорядился Фридрих. — Я хочу еще распросить вас об этом арбалетчике, слуге Легата Пелагия…
Дворецкий дал знак Тиану Обержину, и тот с важным видов прошествовал в столовую с вазой в руках. Поваренок проскочил вслед за ним.
— Да простит мое любопытство ваше императорское величество, — вдруг сказал египетский посланник, — но не миндальные ли это печенья?
— Именно так! — ответил Фридрих, поглядывая на роскошную вазу с апетитными печеньями.
— Могу ли я спросить, не из Франции ли прибыл повар, изготовивший это чудесное кушанье?
— Думаю, что из Франции, — сказал удивленный Император и посмотрел на дворецкого. — Ведь так?
Дворецкий склонился в почтительном поклоне.
— Ваше императорское величество, — взволнованно произнес шейх Ас Саббах, — может статься, что печенья отравлены!
Фридрих засмеялся.
— Не думаю, что есть основания для беспокойства! — воскликнул он. — Всю еду, которую подают на мой стол, сначала пробуют повара и дворецкий.
Он хлопнул в ладоши, и по этому сигналу толстый дворецкий, Тиан Обержин и поваренок взяли по печенью. Всем им достались печенья в виде корон, лежавшие сверху. Перекрестившись, каждый из них откусил сначала маленький кусочек, потом еще, и наконец все трое съели свое лакомство с видимым удовольствием.
— Вот видите, ничего не произошло! — воскликнул Фридрих. — А раз так, прошу угощаться!
— Да не постигнет меня гнев всемогущего Императора, если я осмелюсь попросить об одной маленькой милости? — спросил шейх.
— Да, пожалуйста! — сказал Фридрих.
— Пусть прежде, чем мы насладимся этими великолепными печеньями, еще одно из них, с края вазы, попробует, ну, например, какое-нибудь домашнее животное.
Говоря это, шейх почему-то пристально взглянул на Кота, который спокойно сидел у двери, считая себя невидимым. Император пожал плечами:
— Вот уж излишняя предосторожность! Ну что ж, приведите Брунгильду!
У Кота Саладина шерсть стала дыбом. Он стремительно выбежал в приемную и там затаился. Поваренок, о котором все забыли, тоже выскользнул из столовой и скрылся в одном из коридоров. Между тем слуги привели красивую немецкую овчарку в золотом ошейнике. Император сам взял с вазы печенье и дал его собаке. Брунгильда понюхала его, с тоской взглянула на хозяина, и, не смея нарушить его приказание, быстро съела печенье. Через секунду она издала протяжный вой, пошатнулась и упала на пол.
— Это яд! — вскричал Император и показал на Тиана Обержина. — Он хотел отравить меня!
— Помилуйте, ваше величество! — начал было несчастный Тиан, но стража уже схватила его и поволокла прочь.
— Повесьте его на рее! — распорядился Фридрих.
Бабушка, Робин и Кот ахнули от ужаса. Два здоровенных тевтонца потащили повара по коридору, вдоль гребной палубы, затем по трапику на полубак, где они привязали его к грот-мачте. Рыцарь в железных перчатках подошел к Тиану и покачал головой.
— Пеньковая веревка не выдержит! — сказал он одному из тевтонцев. — Тащи из трюма якорный канат!
Тевтонец побежал выполнять приказание.
Бабушка, Кот и Робин стояли на палубе, с ужасом наблюдая за приготовлениями к казни бедного повара. «Как спасти Тиана?» — думали они, но ни одна полезная мысль не приходила им в голову.
— Может быть, воспользоваться Рожком? — предложил Робин.
— Но ведь если галера исчезнет, мы окажемся в открытом море и утонем! — ответил Кот.
— Интересно, почему Тиана они видят, а нас нет? — пробормотала Бабушка, но смогла найти ответа на этот вопрос.
Между тем, из трюма принесли запасной якорный канат, и матросы, отрезав кусок нужной длины, полезли на рею закреплять один конец. На другом конце была уже приготовлена петля.
В это время с нижней палубы на полубак выскочили еще несколько тевтонцев. Они построились в шеренгу и взяли алебарды «на караул». Едва они успели это сделать, как на полубак поднялся Император Фридрих и его гость.
— Жизни вашего величества постоянно угрожает опасность, — говорил посланник Султана, — поэтому я счел бы за величайшее счастье, если б вы согласились оставить у себя трех моих слуг. Каждый из них — искусный врач. С ними ваше величество может больше не бояться ядов.