Последняя карта, самая важная, содержала точные координаты и схему устройства колодца М3860 на Факсон-драйв. Кабель проходил на глубине двух метров, колодец закрывала тяжелая крышка.
Завтра вечером Ахмад, Бак и Глухой приподнимут крышку, и бомба Бака выведет кабель из строя.
А потом...
А потом наступит самое восхитительное. При этой мысли Глухой не смог сдержать улыбки.
Он отчетливо представлял себе особняк мэра вечером следующего дня. Кругом патрульные и сыщики, которым поручено охранять драгоценную жизнь Дж.М.В. Глухой видел себя за рулем черного седана. Автомобиль подъезжает к тротуару и останавливается напротив погруженного во мрак дома. Фонарик полицейского освещает золотистую надпись "Электрическая компания «Метрополитен». Ахмад уже приладил буквы на обе дверцы машины, причем каждая обошлась в восемь центов, всего 5 долларов 80 центов. Дверцы седана распахиваются, и выходят трое. Двое – в рабочих комбинезонах (6 долларов 95 центов за пару), третий – в форме сержанта полиции, слева на груди жетон и ленточка за отличную службу (форма взята напрокат в театральной мастерской – 10 долларов в день плюс залог 75 долларов), на рукаве желтый шеврон отдела по чрезвычайным ситуациям (шеврон обошелся в 1 доллар 25 центов, куплен в магазине для муниципальных служащих напротив Главного управления полиции).
– Кто такие? – спрашивает полицейский. Фонарик скользит по лицам. Бак в форме сержанта делает шаг вперед.
– Все в порядке, – говорит он. – Я сержант Пирс из отдела по чрезвычайным ситуациям. А это ребята из электрической компании. Они ищут повреждение кабеля.
– Ясно, сержант, – говорит полицейский.
– У вас тут все в порядке? – интересуется Бак.
– Пока да.
– Проверьте их инструменты, – говорит Бак. – Во избежание недоразумений.
– Правильно! – говорит полицейский и снова начинает водить фонариком. Ахмад открывает ящик с инструментами. Там контрольная лампочка, складная линейка, коловорот, четыре отвертки, гаечный ключ, две ножовки, молоток, кусачки, плоскогубцы, изоляционная лента...
– Порядок, – говорит полицейский и поворачивается к Глухому: – А у вас что?
– Тестер, – отвечает Глухой.
– Откройте.
– Пожалуйста.
Глухой открывает крышку небольшого чемоданчика, фонарик освещает диск, выключатели...
– Порядок, – кивает патрульный. – Можете закрывать.
Глухой закрывает крышку, щелкает замочками.
– Я проведу их в дом, – говорит Бак.
– Конечно, сержант, – отвечает полицейский.
Троица направляется по аллее к резиденции мэра. У парадного входа их останавливают детективы.
– Сержант Пирс из отдела по чрезвычайным ситуациям, – представляется Бак. – Ребята из электрической компании ищут повреждение.
– Понятно, – кивает один из детективов.
– Я пройду с ними, – говорит Бак. – Но больше ни за что не отвечаю.
– В каком смысле? – не понимает детектив.
– А в том, что, если мэр споткнется и сломает себе ногу, пока эти парни работают в доме, я не намерен получать выволочку от капитана.
– Мы не подпустим вас к мэру и на пушечный выстрел, – смеется детектив.
– Ну и хорошо. С чего, ребята, будете начинать? – спрашивает Бак. – С подвала?
Они входят в дом. Включено аварийное освещение, но дом погружен в полумрак, вокруг неясные очертания людей. Троица начинает с подвала, проверяет электропроводку. Они проходят комнату за комнатой. Мэра нигде не видно. Когда они оказываются в просторной спальне. Глухой ставит свой чемоданчик под большую двуспальную кровать – якобы для проверки очередной розетки. Из спальни он выходит с пустыми руками. Тестер остался под кроватью.
Хотя на приборе есть шкала, ручки, надписи, он – фальшивка. Вся начинка удалена, а вместо нее вложена бомба, которая должна взорваться в два часа ночи.
В два часа ночи мэр будет убит.
А в субботу утром неверующие уверуют. Они откроют газеты и поймут, что письма, полученные ими накануне, – не розыгрыш. Предсказать с такой точностью убийство может лишь тот, кто сам его спланировал и осуществил. Тогда они достанут письма оттуда, куда их так небрежно бросили, еще раз перечитают и поймут, насколько реальна опасность. Когда перед тобой возникает перспектива преждевременной смерти, пять тысяч долларов вряд ли покажутся грандиозной суммой. Ни один из тех, кто получил письма, не зарабатывал меньше двухсот тысяч в год. Глухой провел расследование; в первоначальном списке было четыреста двадцать фамилий, но он оставил лишь тех, кто шутя мог оставить в казино несколько тысяч, кто рискованно играл на бирже, словом, тех, кто безболезненно мог расстаться с пятью тысячами, чтобы выкупить свою жизнь.
Они все раскошелятся, думал Глухой.
Впрочем, не все. Конечно, не все. Но очень многие. Возможно, еще кое-кого придется отправить на тот свет – кое-кого из этих разжиревших котов, – прежде чем остальные поверят окончательно. Они поверят и раскошелятся.
После того, что случится завтра вечером, когда они поймут, что мы не валяем дурака, они заплатят столько, сколько им велено.
Неожиданно Глухой улыбнулся.
Сейчас, должно быть, в муниципалитете началась заварушка, подумал он.
Выходные обещали быть интересными.
– Ты как в воду глядел, – сказал лейтенант Бернс Карелле. – Теперь он угрожает мэру.
– У него ничего не получится, – мрачно изрек Хейз.
– Твоими бы устами да мед пить, – вздохнул Бернс. – Если он укокошит мэра, доллары посыплются на него, как листья в ноябре. Сколько, по-твоему, он мог отправить таких писем?
– Давайте прикинем, – сказал Карелла. – Сначала он выбрал смотрителя парков и потребовал пять тысяч. Затем – заместителя мэра и запросил пятьдесят тысяч. Теперь он заявляет, что в пятницу вечером укокошит мэра. По моим подсчетам, он должен увеличить сумму в десять раз, а это значит полмиллиона. Если разделить...
– Перестань, – сказал Бернс.
– Это всего лишь арифметика.
– Какое отношение имеет арифметика к покушению на мэра?
– Не знаю, – пожал плечами Карелла. – Просто мне кажется, что если мы поймем его логику, то сможем нащупать в ней изъян.
Бернс уставился на него в недоумении.
– Я хочу сказать, что этому типу недостаточно мэра.
– Недостаточно? Лично мне кажется, что мэр – это уже чересчур!
– Глухой думает иначе. Он слишком высокого мнения о себе, – сказал Карелла и снова посмотрел на письмо. – А кто этот Карл Валер?
– Владелец швейной фабрики, живет в Стюарт-сити. Это семнадцатый участок. Он прибежал к ним сегодня утром. Капитан Банди решил, что нам стоит ознакомиться с посланием, раз уж мы имели дело с такими записочками.
– Все та же схема, – сказал Хейз. – Он и раньше оповещал о покушении заранее.
– Да, но сейчас кое-что отсутствует, – возразил Карелла.
– Что именно?
– Личный мотив. Наш участок он выбрал нам в отместку за то, что когда-то мы помешали ему ограбить банк. Но почему же на этот раз он решил оставить нас в покое? Если он ухлопает мэра, в дураках останутся те, кто отвечал за его безопасность. А мы вроде ни при чем! Это меня и смущает. Схема рушится.
– А по-моему, все нормально, – сказал Бернс. – Если он все-таки доберется до мэра, страшно даже подумать, что начнется в городе. Он ведь написал, что предупреждений больше не будет.
– И все-таки меня что-то смущает, – сказал Карелла.
– Да брось ты, – отмахнулся Бернс. – Он сообщил о своих планах открытым текстом. Это не человек, а исчадие ада.
Карелла и Хейз чуть не прыснули. Полицейские редко называют преступников исчадиями ада, даже закоренелых насильников и убийц. Так склонны изъясняться адвокаты и политики. Да и сам Бернс никогда не пользовался такими выражениями. Но, взглянув на своего шефа, детективы мигом утратили веселость. Лейтенант выглядел прескверно. Он постарел и осунулся. Тяжело вздохнув, он спросил: