— Вы в этом уверены?
— Я же сказал: вчера все машины прошли проверку.
— Вы их лично проверяли, мистер Койл?
— Как будто у меня нет других дел, кроме как проверять «кадиллаки», автобусы и мотоциклы.
— Кто их осматривал? Кто-то из ваших механиков?
— Нет, к нам приходил человек из городской автоинспекции.
— И сказал, что машины в порядке?
— Он осмотрел их до последнего винтика и объявил годными к строевой.
— Й в моторы залезал?
— Да, он осмотрел их снаружи и изнутри. Коробки передач, сцепления. Часов шесть здесь провел, не меньше.
— Если бы в «кадиллаке» была бомба, он бы ее обнаружил?
— Еще бы!
— Скажите, мистер Койл, он не оставил письменного шключения, что машины в порядке?
— С какой стати? — удивился Койл. — Вы что, хотите снять с себя ответственность и все свалить на автоинспекцию?
— Мы просто пытаемся понять, как он мог не заметить бомбу, которая, вне всякого сомнения, была в одном из кадиллаков».
— Никакой бомбы там не было.
— Мистер Койл, наши эксперты утверждают…
— А мне плевать, что утверждают ваши эксперты. Говорю вам, вчера все машины были прочесаны частым гребнем и в машине заместителя мэра, когда она уезжала из гаража, бомбы не было и быть не могло. Вот и все!
И Койл смачно плюнул.
— Мистер Койл, — спросил Клинг, — вы лично видели, как осматривали машину заместителя мэра?
— Своими собственными глазами.
— Видели, как инспектор поднимал капот?
— Да.
— И вы можете присягнуть, что двигатель был осмотрен самым тщательным образом?
— Что вы имеете в виду?
— Вы видели, как инспектор осматривал мотор?
— Ну, я не стоял у него над душой…
— Где вы были, когда осматривали машину заместителя мэра?
— Здесь.
— На этом самом месте?
— Нет, я был в конторе. Но видел все, что происходит в гараже. Через стеклянную перегородку.
' — Значит, вы видели, как инспектор поднимал капот именно машины заместителя мэра?
— Да.
— Но в гараже две дюжины «кадиллаков». Откуда вы могли знать, что это именно та машина?
— По номеру. На них стоят буквы ЗМА, а потом идут цифры. А на машине мэра — МА и цифры.
— Значит, машину заместителя проверяли?
— Да, он провел у каждой машины не меньше получаса, так что не говорите, что осмотр был поверхностным.
— Он осматривал машину заместителя мэра полчаса?
— Да, а что в этом такого?
Мейер вздохнул.
— Боюсь, нам придется поговорить с ним самим. Как его фамилия, 1 мистер Койл?
— Кого?.
— Инспектора.
— Не знаю.
— Он не назвался? — спросил Клинг.
— Он показал документы и сказал, что пришел осматривать наши машины.
— Какие же документы он показал?
— Бумагу, а на ней текст, напечатанный на машинке.
— Мистер Койл, когда к вам еще приходили из автоинспекции?
— Этот тип пришел в первый раз.
— А другие инспектора разве не приходили?
— Нет, никогда.
Медленно и устало Мейер проговорил:
— Как выглядел этот инспектор?
— Высокий блондин со слуховым аппаратом, — услышал он в ответ.
Стукач по кличке Толстяк Доннер — огромных размеров и бледный, как юная ирландка, — любил тепло. Ею бледность казалась столь неестественной, что Уиллиси порой начинали одолевать подозрения, не наркоман ли Доннер. Впрочем, Уиллису было на это наплевать. В любой воскресный день любой полицейский за полчаса может престовать семьдесят девять наркоманов, и у семидесяти иосьми из них окажутся при себе наркотики. В нынешние иремена хорошие осведомители не валяются на дороге, «Доннер был один из лучших. К сожалению, далеко не всегда был под рукой. В любой момент он мог отчалить и Лас-Вегас, Майам-Бич или Пуэрто-Рико, чтобы улечься ни пляже под тентом и полюбоваться каплями пота на обственном теле.
Уиллис очень удивился, застав Доннера дома в самый голодный за всю историю города март. Комната Доннера напоминала турецкую баню. Вовсю трудились два ради- |*ора, им помогали три рефлектора. В этой духовке и МОсседал Доннер в пальто, перчатках, трех парах шерс- ' йных носков, согревавших его закинутые на радиатор ноги. Здесь же находилась полуголая девица лет пят- цдцати в цветастом лифчике, узких трусиках и халатике н пояса. Появление постороннего человека совершенно не смутило. Равнодушно окинув взглядом Уиллиса, Н1й как ни в чем не бывало продолжала расхаживать по комнате, не обращая внимания на двух мужчин, перешептывающихся у окна, за которым сверкало по-зимнему холодное солнце.