— Чертова яичница! — прошипел преподаватель Вохалимис, который откровенно нервничал и раздувал ноздри.
Он сидел по левую руку от Цео, когда Нопилей закончил свой рассказ. Сизандре тоже было явно не по себе. Цвет его лица действительно поблек до неестественного светло-зеленого, почти как у Гегебалия. Казалось, он старается провалиться сквозь крышку стола, а поскольку это у него не очень хорошо получалось, то он пытался выглядеть максимально незаинтересованным, что ему, правда, с учетом его окраски и позы тоже не очень удавалось.
Через какое-то время Цео указал передней лапой на Нопилея.
— Так, — сказал он. — Значит, ты, о сын моего сына Нопилей, перевел восемнадцать миллиардов кредитов на счет боронского фонда сирот. Я правильно тебя понял?
Соглашаясь, Нопилей качнул чешуйчатым гребнем и смело взглянул Цео в глаза.
— Да, дедушка Цео.
Цео был стар, но до мафусаиловых лет ему было далеко. Цвет его обветренных чешуек стал за многие годы темным коричнево-зеленым, а в зеленых зрачках глаз можно было различить отчетливый красный оттенок, появившийся как признак старости. Он излучал удивительную энергию, каждое сделанное им замечание говорило о том, что все, что бы он ни сказал, было продумано, оценено и ни одна деталь при этом не была упущена. И все это буквально за считанные секунды.
Иземада был известен своим неформальным отношением ко всему, что он делал. После назначения на высокий пост много деказур тому назад ему пришлось очень нелегко из-за мощного антипродуктивного движения. Но в конце концов он подавил все попытки сопротивления и привел теладийскую экономику на невиданные дотоле высоты. С тех пор положение его было незыблемым, а его имя упоминалось во всей Корпорации Телади с уважением и почтением. И все же многие телади, впервые лицом к лицу столкнувшиеся с Цео, бывали крайне удивлены его необычным поведением.
Нопилей знал Цео всю свою жизнь, он, как и все, уважал его, хотя не всегда мог определить свое истинное к нему отношение.
Едва заметно ноздри Цео Иземады начали раздуваться.
— А знаешь ли ты, о сын моего сына Нопилей, что весь бюджет одного солнца в Королевстве Борон не насчитывает восемнадцати миллиардов кредитов?
— Тшш-ннуу, ннет, — смущенно прошипел Нопилей. Как будто это играло какую-то роль!
Цео покачал ушами.
— А что ты можешь сказать, о, сын моего сына Сизандра?
Сизандра заметно вздрогнул и попытался еще сильнее вжаться в свой стол.
— Я… ох… — Он запнулся, схватился за ухо и начал судорожно тереть его двумя лапами, потом торопливо продолжил: — Значит, я же коллеге Нопилею…
— Твоему брату, — предложил Цео другой вариант.
— Э-э… тшш-шш… — Сизандра бросил в сторону Нопилея возмущенный взгляд. — Ну да. В принципе, да! — подтвердил он, совсем выбитый из колеи сделанным замечанием. — Я сказал моему яйцебрату Нопилею, чтобы он ничего ни в коем случае не предпринимал, а просто выключил мой автоброкер и принес его мне. Я… я действительно не отвечаю за его проступки… ссс-к!
— Значит, ты, о сын моего сына Сизандра, одобрительно отнесся к тому, что твой яйцебрат Нопилей обманным путем завладел модулем, чтобы полететь на открытую вами достаточно давно и — вопреки всем правилам предпринимательской политики — скрываемую ото всех боронскую спираль, чтобы вернуть тебе твой автоброкер, который вы умудрились забыть во время вашей авантюрной прогулки?
— В ккк-акой-то ссс-тепени — да, — прошептал Сизандра, чувствуя неодолимый стыд оттого, что Цео расценил этот поступок именно так.
— Чертова яичница! — прошипел преподаватель Вохалимис, тяжело дыша.
Цео обратил свой строгий взгляд на нервничающего учителя.
— Коллега Вохалимис, поскольку ваш вклад в беседу заключается лишь в том, чтобы постоянно произносить столь неприличные слова, как «чертова яичница», я попросил бы вас оставить меня на какое-то время наедине с моим внуком.
— Извините, коллега Цео, но я…
— Я настаиваю. А ты, Сизандра, проводи коллегу преподавателя и будь наготове.
Сизандра с огромным удовольствием и облегчением воспринял этот приказ. В данный момент ему ничего так не хотелось, как выпутаться из этой неприятной ситуации, на которую он никак не мог повлиять. События были вырваны из его лап — он не чувствовал себя ответственным за тот катастрофический оборот, который они приняли. К тому же он считал несправедливым, что его обвинили в этом беспримерном проступке, хотя вся вина лежала только на Нопилее!
После того как эти двое закрыли за собой дверь, Цео несколько мгновений молча смотрел на внука. Нопилей не мог поверить своим глазам, когда ему показалось, что чешуйчатый гребень старого телади приподнялся, что могло означать только одно. Неужели старого вояку забавляла эта ситуация?!
Чуть погодя Цео встал и, шаркая лапами, подошел к окну, из которого открывался такой же изумительный вид на море, как и с тайного местечка Нопилея на крыше.
— Подойди сюда, встань рядом, — позвал Цео Нопилея.
Тот минуту колебался, прежде чем выпрямить лапы и подойти к деду.
— Сын мой, то, что ты сделал, — это плевок в лицо всей Корпорации. Теладийскому народу. Разве не так?
Молодой телади смущенно молчал. Перед окном, громко крича, с ветром боролась одинокая чайка. Она демонстрировала свое летное искусство, закладывая головокружительные виражи.
— Нопилей, может быть, тебе покажется странным то, что я тебе сейчас скажу. Но ты мне нравишься — мои симпатии и мои сердца всегда с тобой!
Нопилей ошеломленно повернул голову и вопрошающе взглянул на Цео. Чешуйчатый гребень стареющего телади полностью выпрямился. Иземада ответил на взгляд Нопилея, потом весело фыркнул и снова обратился к отважным пикирующим полетам чайки.
— Такие телади, как ты, о мой Нопилей, дают мне надежду на то, что наш народ в одну прекрасную тазуру станет чем-то большим, перестанет быть только самой мощной финансовой державой во Вселенной. Я знавал теладийских героев, поэтов, музыкантов и изобретателей! Ты не поверишь, чего я только не видел за эти долгие деказуры. В тебе, мой молодой друг, есть понемногу ото всех, от авантюристов и героев, но прежде всего — ты умеешь шутить и веселиться!
Нопилей все еще молчал. Он мог бы кое-что возразить, но тот факт, что Цео видел в нем единомышленника, оказался настолько неожиданным, что у него буквально отнялся язык.
— Мы — телади, о сын моего сына Нопилей, — продолжал Цео, — у нас по два желудка, по три сердца, но у нас есть и чувство юмора, наши чешуйчатые гребни умеют очень выразительно разговаривать! Мы обладаем и разумом, таким великим и вместительным, что ему нет нужды скрываться от других народов Вселенной. И все же мы предпочитаем оставаться народом купцов и ящеров-финансистов.
Сын мой… — Цео Иземада бросил взгляд на чайку и положил лапу на плечо Нопилея. — Я — Цео, Председатель Корпорации Телади. Если все будет идти так хорошо, как до сих пор, я надеюсь остаться им еще на несколько деказур. Видишь ли, я хотел бы увидеть народ Телади, свободно принимающим решения. Стать садовником или заботиться о красоте чешуи, карикатуристом или корреспондентом, ученым или… кем угодно стать по собственной воле! Но я вынужден придерживаться обычаев и законов нашего народа и смогу только очень медленно, шажок за шажком, расширять горизонты. Ты ведь понимаешь меня?