— Тогда властью, данной мне Вселенной, я объявляю вас мужьями. Теперь можете поцеловаться.
Улыбка Крейна превращается в нечто благоговейное, когда он протягивает руку вперед и хватает Брома за лицо, притягивая его к себе для поцелуя, а пальцы Брома пробегают по волосам Крейна. Я наблюдаю, как их поцелуй становится глубже, как их языки встречаются, как рты раскрываются в страстном желании, как их брови хмурятся от безмерного желания и любви друг к другу.
И хотя это одна из самых романтичных вещей, которые я когда-либо видела, я все еще ведьма с ненормальным аппетитом, и чувствую, как между ног начинает пульсировать тепло, несмотря на то, что все тело уже болит.
Я отодвигаюсь назад по кровати, наблюдая, как их поцелуй становится страстнее, и знаю, что произойдет дальше. Крейн прерывает поцелуй, его глаза наполняются вожделением, он хватает член Брома, начинает целовать его по всей длине.
Я наблюдаю, как Крейн берет член Брома в рот, как Бром начинает сжимать в кулаках волосы Крейна, а потом, когда боюсь, что они могут забыть о моем присутствии, ползу вперед и показываю себя. Они притягивают меня в свои объятия сильными, жадными руками, и мы трое снова объединяемся в единое целое.
Эпилог 2
Крейн
Пять лет спустя
— Почему вы уходите? — ноет Балтус, опускаясь на колени и обхватывая мою ногу руками, когда мы с Кэт собираемся спуститься по лестнице к входной двери.
— Боже мой, Балтус, — говорю я, кладя руку ему на макушку. — Это всего на несколько часов.
— Но почему без нас? — тихо спрашивает Джонатан у него за спиной. Кажется, он на мгновение засомневался, но потом последовал примеру брата и обвился вокруг ноги Кэт.
— Мальчики, — упрекает их Фамке, бросаясь оттаскивать Балтуса от меня, а Бром, перепрыгивая через две ступеньки, взбегает по лестнице, чтобы схватить Джонатана и оттаскивает его от ноги Кэт.
— Мы ненадолго, — говорит Бром Джонатану, держа его высоко, изображая полет. Он бежит трусцой по коридору в спальню мальчиков, издавая при этом свистящие звуки. Тем временем Фамке оттаскивает Балтуса и уводит его вслед за ними по коридору.
— Мы привезем вам подарок, — кричу я им вслед, чувствуя себя неловко из-за того, что не могу пригласить наших детей на этот званый ужин, хотя в приглашении специально говорилось, что несовершеннолетние не допускаются.
Моя жена бросает на меня взгляд и толкает локтем в бок.
— Нет. Крейн, ты же сам сказал, что нужно перестать их баловать.
— Что ж, миссис Крейн, я имел в виду, что тебе нужно перестать их баловать. Как мужчина в доме, я считаю своим долгом отказаться от двойных стандартов.
Бром усмехается, подходя к нам и в сотый раз поправляя галстук-бабочку.
— Вот он, настоящий хозяин дома.
— Извини, Бром, но я отец, а ты веселый дядюшка.
Он бросает на меня многозначительный взгляд, приказывая мне действовать осторожно.
Когда Кэт родила пять лет назад, меньше всего мы ожидали увидеть близнецов. Двух красивых здоровых мальчиков, которых назвали Балтусом в честь ее отца и Джонатаном в честь старого духовного индийца, который впервые показал мне, на что я способен, когда был мал. Мы были вне себя от радости и к тому моменту уже обосновались здесь, в Лондоне, купив этот дом на Бейкер-стрит. Для внешнего мира я был женат на Кэт, Фамке была нашей экономкой, а Бром — моим братом.
Но когда мальчики подросли, мы поняли, что они разнояйцевые близнецы и не так похожи, как нам казалось вначале. Джонатан выше и стройнее, у него мои серые глаза, капризный характер, густые черные волосы и высокие скулы. Но Балтус… Балтус — это точная копия Брома. У него темно-карие глаза, которые кажутся черными, низкие густые брови, сильная широкая челюсть, а также он ниже и коренастее Джонатана.
Казалось, что произошло невозможное, хотя и не такое уж, если вспомнить о разведении коров, о котором Бром нам рассказал. В мире крупного рогатого скота корова может родить близнецов, причем каждый из них — от разных быков.
Хотя у нас нет доказательств, что это произошло, и мы часто шутим о том, что Балтус — злой близнец и, возможно, антихрист (шутка, над которой Бром и Кэт редко смеются, но я нахожу ее довольно забавной), я пришел к выводу, что Бром — биологический отец Балтуса. И подозреваю, что Бром тоже так думает. Конечно, для внешнего мира он все равно должен оставаться их дядей, и дети, пока не подрастут, не узнают, что Бром им вовсе не дядя, но до тех пор мы должны соблюдать приличия. Мальчики все равно до смерти любят его.
Я протягиваю руку и, обхватив Брома за шею, притягиваю его к себе для поцелуя.