Она резвилась и играла с песком как ребенок, околдованная необъятными пространствами волнообразных дюн, которые напоминали сугробы чистого снега. Бескрайний океан сверкающих кристаллов был похож на безбрежные россыпи бриллиантов, сияние которых слепило глаза.
Опьяненная красотой песчаного царства, Элизабет бросилась в этот океан, не обращая внимания на неодобрительные возгласы мужчин и на суровый взгляд Веста, следившего за каждым ее движением.
Вслед за Элизабет спешились все остальные. Зажав сигару в зубах, Вест угрюмо наблюдал за смеющейся, резвящейся женщиной. Когда она, визжа и дрыгая ногами, каталась по песку, Вест почувствовал, что кровь ударила ему в голову.
Элизабет лежала на спине, широко раскинув руки и ноги. Она крикнула Эдмунду, что изображает песчаного ангела, как когда-то делала снежного. Ее длинные рыжие волосы веером рассыпались по песку, миллионы крохотных сверкающих кристаллов облепили ее брюки и рубашку. Ее смех разносился эхом по всему песчаному царству.
Вест чувствовал, как с каждой секундой в нем нарастает раздражение и каждый нерв напрягается тугой струной. Сжав зубы от злости, он чуть не перекусил сигару. Он засунул ноги в стремена и, сделав небольшой круг на своей лошади, крикнул через плечо:
– Ну все, миссис Кертэн, мы отправляемся!
На следующий день Вест был не менее раздражителен. Когда экспедиция подъезжала к подножию горного массива Сакраментос, Элизабет настояла на том, чтобы сделать остановку и рассмотреть наскальные надписи и рисунки.
– Что тебя беспокоит, сынок? – озабоченно спросил Грейди Веста. – Что случится, если мы проведем здесь лишние четверть часа? Я обещал Кертэнам, что покажу им наскальные рисунки в пещере.
– Делай как знаешь, – буркнул Вест. Он спрыгнул с лошади и уселся на валун.
Гордый тем, что ему выпала роль всезнающего гида, Грейди повел всех к скалам и рассказал, что эти рисунки нанесли на камень сотни лет назад древние анасази. Элизабет переходила от скалы к скале, рассматривая рисунки и задавая Грейди все новые вопросы. Прошло не менее двух часов, прежде чем они вернулись к тому месту, где оставили Квотернайта. Достаточно было взглянуть на его застывшее лицо, чтобы понять – Вест взбешен.
На следующий день, когда экспедиция подошла к одной из брошенных шахт у подножия Сакраментос, Элизабет захотела войти внутрь и осмотреть ее. Вест был против.
– Нет, миссис Кертэн, – спокойно проговорил он. – Об этом не может быть и речи. Я не позволю.
Все путешественники, которые уже давно заметили, что между Элизабет и Вестом растет напряжение, тотчас посмотрели на Элизабет. Они с любопытством ожидали ее реакции на запрет и полагали, что ей непременно придется подчиниться.
Однако Элизабет не отступила.
Устав от бесконечных стычек с этим грубым, грозным мужчиной, который вечно портил все и вся, она и на сей раз решила дать ему отпор.
Элизабет смело взглянула прямо в глаза сидевшему на лошади Весту, бросила поводья и, лихо перекинув правую ногу через седло так же, как это обычно делал Вест, спрыгнула с коня.
Эдмунд, Грейди и Таос с волнением следили за этим странным поединком.
Вест тяжело вздохнул.
Так же как и она, он медленно снял с себя шляпу, повесил ее на седло и слез с лошади.
Они стояли друг против друга подобно двум вооруженным стражникам, выставленным на пыльной улице при въезде в город. Остальные члены экспедиции, оставаясь в седлах, наблюдали за развитием событий.
Гордо вскинув подбородок, Элизабет сделала несколько шагов навстречу своему обидчику. Казалось, это секундное шествие продолжалось вечность. Теперь они стояли лицом к лицу, так близко друг к другу, что Элизабет могла видеть, как легонько дергается уголок его рта. А Вест видел, как пульсирует голубая жилка на ее белой шее.
У Элизабет пересохло в горле.
В жизни она не встречала мужчины, который бы выглядел столь грозно. Она чувствовала, как все тело Веста напряглось, словно гигантская тугая пружина. На его щеках заходили желваки. Взгляд его холодных глаз был убийственно суров.
Однако Элизабет вовсе не собиралась сдаваться. Она намеревалась заявить ему, что будет делать все, что захочет. Как вдруг Вест проговорил тихо, почти шепотом:
– Не делайте этого. Прошу вас, не ходите в эту шахту. Это опасно.
На какие-то доли секунды его грозный взгляд смягчился, и Элизабет могла бы поклясться, что в глубине его глаз мелькнул страх. Опешив, Элизабет минуту колебалась, но потом все-таки решила произнести давно заготовленную речь.
Подбоченившись и смело подняв на Веста глаза, она заговорила:
– Квотернайт, вы не можете мне указывать, что позволено, а что – нет. – Она увидела, что его глаза тотчас вспыхнули гневом, но все же была уверена в себе, уверена, что не проиграет. – Я пойду в эту шахту, я хочу ее осмотреть. И вы не сможете меня остановить. – Элизабет вдруг показалось, что Вест собирается ее ударить. Она почувствовала, что ему хочется это сделать. Однако Вест тотчас отвернулся и направился к лошади. Элизабет увидела, как он едва заметно кивнул Таосу.
Спустя несколько минут, входя в темную пасть пещеры, Элизабет украдкой бросила взгляд на Веста. Он сидел на земле, прислонившись к высокому валуну. Элизабет казалось, что своим неприступным видом Вест бросает ей вызов, и, как всегда, это одновременно и раздражало и притягивало ее. Было очевидно, что его предостережение об опасности не имело никаких оснований. Гордо подняв голову, она поспешила в шахту в сопровождении Грейди, Таоса и Эдмунда.
Когда огненно-рыжие локоны скрылись в пещере, Вест наклонился и опустил голову. Удары сердца отдавались у него в ушах.
Из-под упавших на глаза волос стекали струйки пота. Вест пытался выровнять дыхание и успокоиться. Все было напрасно. Он чувствовал себя разбитым. Во рту появился горький привкус страха. Его била лихорадочная дрожь.
Вест понял, что к нему возвращаются ночные кошмары, только на этот раз среди бела дня, среди залитых солнцем просторов Нью-Мексико.
Он вновь ощутил себя истощенным двадцатичетырехлетним узником чертовой дыры, которую южане называли Андерсонвилле. А рядом – его лучший друг капитан Дэрин Брукс, таких у него никогда больше не было.
Изможденные, лишенные последней надежды на освобождение, они думали только об одном: как убежать из тюрьмы. Или побег, или смерть – третьего не дано. В течение многих недель они рыли подкоп под тюремной камерой. И вот настал долгожданный день, все было готово, им осталось лишь выбраться через узкий темный туннель на свободу.
И когда от свободы их отделяло всего-навсего несколько футов, туннель вдруг начал рушиться. На них посыпались тяжелые комья земли, забивая глаза и рот, лишая возможности дышать и двигаться, заживо погребая под собой.
Вест сидел под палящими лучами солнца не в силах избавиться от тяжелых воспоминаний. Обхватив голову руками, он жадно глотал воздух, дрожал и обливался потом. Вест чувствовал боль, нестерпимую боль оттого, что в ту ночь должен был погибнуть он, а не Брукс. Бруксу было ради чего жить. Жена и двое детей ждали его возвращения в Огайо. Он был слишком хорошим человеком, чтобы умереть молодым.
Дрожа всем телом, Квотернайт то и дело поглядывал на вход в пещеру, ожидая возвращения Элизабет. Когда же золотая прядь волос сверкнула у стены, подобно маяку в ночи, вздох облегчения вырвался из его груди, и он быстро вскочил на ноги. Но тут же уселся, с безразличным видом прислонился к камню и сложил руки на груди. Он был уверен, что никто из членов экспедиции не подозревал, что он может так панически бояться шахт, туннелей и пещер. Одна мысль о том, что ему надо туда войти, вызывала в Весте ужас.
Интересно, как ему быть, если они и впрямь обнаружат те самые легендарные пещеры?