У Эоса не было времени на раздумье и тем более на мысли о его рабочей импотенции – нужно было раздобыть Нектара, варианта два: Исида или Персефона. Но подумав он понял, что тысячелетнее отсутствие оскорбит обоих, остаётся добывать Нектар как все остальные существа, напрямую с людей. Он собрался с силами и досуха опустошил флягу.
– Амброзии хватит, но недалеко.
Он оказался в поселение людей, стоящем в густом лесу недалеко от речки. Эос сидел на плоской деревянной крыше одного из многих однообразных зданий, людей пока не виднелось, но с полноценным восходом солнца они должны повыползать, пока ему оставалось лишь любоваться рассветом. Не долго он ждал, первым человеком вышедшим на улицу оказался мужчина лет сорока, в тунике, за спиной его красовалась лиана, а в руках копьё. Он скорее всего идёт на охоту. Вот и поохотимся. Эос спрыгнул подошёл к мужчине и развязал узел на его тунике и та начала скатываться, но мужчина вовремя спохватился и удержал одеяние на себе. Он грубо бурчал, не понимая как так получилось, но это продлилось недолго, вскоре он уже бурчал по другому поводу, его наконечник на копье исчез. Мужчине пришлось возвращаться обратно домой, но Наш Герой его просто так не отпустил он незаметно снял с его спины верёвку и подвязал к его ногам, а после к верхушке рядом стоящего дерева. Пока мужчина причитая взбирался на дерево, чтобы отвязать так необходимую лиану – фляга Эоса немного наполнилась и этого уже было достаточно, чтобы сытым окончить день, но он не желал оставаться без запасов. А если битва? Он взобрался на тоже здания и продолжил ждать. В далеке он видел жертв, копошащихся в огородах, но желания развлекаться с ними не было. Всё же чувство голода, которое притупляло лень исчезло и теперь можно быть поизбирательней. Сидел он там и пропускал десятки жертв, пока не увидел девушку. Красавицу, с пепельными волосами, длинными ногами и влюбляющими глазами. Это было не влечение охотника к жертве, а любовь. За столько лет Эос не разу и не мыслил, что люди могут быть настолько прекрасны. Кто-то её окликнул Агапией и насколько её имя звучное, показалось Нашему Герою, что он готов был его сравнить со звуками Ангельских арф.
– Агапия… – Изумлённо повторил он. А его мозг и построил картинку перед его глазами: Ангел сидит у одной из арф и играет, а вылетающие ноты слаживаются в одно и тоже имя «Агапия» и королевские тоненькие голоски вторят за ними «Агапия» «Агапия».
Эос не был юн и сразу узнал это чувство, но любовь с человеком – какая мерзость. Только самые худшие ассоциации всплывали в его голове но потом, он лучше всматривался в её лицо и в его голове вновь начинала играть арфа. А почему вообще любовь с человеком мерзка. Он пытался освежить в своей дырявой памяти слова по этому поводу, но не смог. Агапия уже умылась и расчесала свои волосы, Эос начал переживать, что она скроется из виду, так оно и произошло она зашла в дом. Всё, что удалось выудить из памяти: «Любовь с людьми – запрещена». Эти слова лишь разыграли его воображение и он уже мысленно касался шелковистых волос Агапии, держал её за холодную руку, гладил её нежную кожу.
– Почему запрещена любовь между существом и человеком?! – Звучно возмутился Эос. – И плюнул на все правила, его сердце желало лишь одного – услышать нежный голос возлюбленной.
Благо Создатель создал языковые барьеры лишь между людьми, а существ их лишил и Эос мог свободно понимать человеческую речь, как люди понимали всеобщий.
Эос приготовился, переоделся в более привычную глазу Агапии одежду и спустился вниз. Он постучал в дверь дома и завязал с ней разговор с этого и началась история любви человека и Бога. Эос не хотел выдавать своё происхождение и для Агапии сходил за чудака-романтика, мечтающего рано или поздно взять её заруку и отнести на Небеса, открыть её глаза на мир и дать увидеть всю красоту, которая скрывается под барьерами от человеческих глаз. Агапия не воспринимала его слова всерьёз и считала, что из него получился бы неплох жрец, вечно молвящий нелепицы с высот зиккурата, но его истории ей нравились. А рассказ о поступке Ишвары, её поверг в шок, но после подробного объяснения его намерений она восхитилась Богом Демиургом.