– Поразительно, – пробормотал он. И прочистив горло, добавил: -Тебе не было скучно слушать грубые солдатские истории? Неприятно ухаживать за ранеными незнакомцами?
– Конечно, нет, – легко ответила она, сжав его ладонь. – Я представляла тебя на их месте.
Боже! Она его просто убивает.
– Исходя из того, что ты мне рассказала, – произнес он с фальшивым безразличием, – я уверен, все они безнадежно влюбились в тебя. Сколько же предложений руки и сердца ты получила за четыре года? Точно сотню, или даже больше.
– Двадцать шесть.
Люк замедлил шаг, когда показалась хижина – крохотное строение с соломенной крышей, втиснутое между двумя высокими соснами.
– Двадцать шесть, – повторил он, останавливаясь.
Сесилия повернулась к нему лицом, крепко сжимая руку Люка.
– Да, двадцать шесть. Не считая солдат-инвалидов. – Цвет её глаз стал ярче, кольбатово-голубым. – Ты не подозреваешь, как я сражалась за тебя, Люк. Конечно, не так как ты. Но здесь я прошла через свои маленькие битвы. Сопротивлялась давлению, толкавшему меня к замужеству, боролась с завистью к подругам, познавшим супружескую жизнь, справлялась со своей собственной жаждой дружеского общения и любви.
Голос девушки надломился:
– Я не та женщина, которая может жить в одиночестве.
– Знаю, – прошептал он, протянув свободную руку к её щеке. – Знаю. Именно поэтому тебе нужен муж, который может…
– Я отчаянно сражалась, – перебила она, – тогда как месяцы, и даже годы, проходили без единой весточки от тебя.
Чувство вины скрутило внутренности Люка.
– Я не мог написать. Мы не были помолвлены.
– Да, но ты мог отправить весточку Денни. Или любому другому из наших общих друзей и невзначай осведомиться обо мне.
– Я не хотел.
Она отпрянула, и он обвил талию Сесси рукой, притягивая ближе.
– Как объяснить? Ты знаешь, мои родители умерли несколько лет назад. У меня нет ни братьев, ни сестер. И очень мало родственников. После первой же небольшой перестрелки в Португалии я понял: если умру здесь, на поле боя, никто, кроме нескольких школьных приятелей, не будет оплакивать меня. – Он прикоснулся к её щеке. – Никто, кроме тебя. Я действительно думал о тебе. Постоянно. И, конечно же, я вспоминал тот прекрасный, сладкий поцелуй, когда истекал кровью, голодал и умирал от страха. Мысль о том, что Сесилия Хейл волнуется обо мне, позволяла жить дальше. Я не мог рисковать и спрашивать о тебе, неужели ты не понимаешь? Я не хотел знать. Без сомнения, выяснилось бы, что ты вышла замуж за одного из тех двадцати шести мужчин, выстроившихся в очередь, чтобы сделать тебе предложение, и у меня бы ничего не осталось.
– Но я всем отказала. Ждала тебя.
– Это было глупо. – Люк сжал её подбородок. – Потому что мужчина, которого ты ждала… не вернулся назад. Я слишком сильно изменился. Кто-то потерял на войне ногу, другие лишились нескольких пальцев. Я же пожертвовал частью человечности. Почти как смехотворный человек-олень, которого ты тут преследуешь.
– Я здесь преследую тебя, идиот! – Она заколотила кулачками по его плечам. – Ты единственный, кому принадлежит моя любовь.
Он поцеловал Сесилию, крепко и быстро. Только одно мгновение. До тех пор пока её уста не перестали изрекать опасные слова и не стали мягкими, завлекающими, а сомкнутые кулаки не расправились у него на груди.
После чего он отстранился.
– Послушай, ты меня восхищаешь. Я преклоняюсь перед тобой. Черт, я провел четыре года, создавая некое подобие извращенного, богохульственного культа вокруг тебя. И ты должна знать, как сильно я тебя желаю. – Рукой Люк обнял талию девушки и с силой прижал её живот к своему возбужденному паху. Затем снова поцеловал, чтобы не было слышно стон, рвущийся с его губ. – Но я не могу любить тебя, Сесилия, не так, как ты того заслуживаешь.
– Кто ты такой, чтобы решать, чего я заслуживаю? – Она вырвалась из объятий и подошла к двери хижины, взявшись за ручку, рванула её на себя. – И что ты подразумеваешь под фразой «я не могу любить тебя»? Любовь не зависит от того, что ты можешь или не можешь.
Сесилия ещё раз дернула ручку, но дверь не шелохнулась.
– Так же как не зависит и от наших дел. Ты или любишь меня, и наплевать на последствия, – снова потянула, но без видимого результата, – или не любишь, и нам не по пути.
Она отпустила дверную ручку и сердито выдохнула.
Медленно он подошел к девушке.
– Здесь небольшая защелка, – сказал Люк, дернув за шнурок у неё над головой. – Вот тут.
Дверь открылась с ржавым скрипом. Вместе они стояли на пороге, осматривая тускло освещенное помещение.