На пляже тихо — ранним утром здесь почти никогда не бывает посторонних. Я выкупил эту землю месяц назад, но не закрывал её высокими заборами. Случайные люди перестали меня раздражать, словно, обретя снова свою Маргаритку, я избавился от страхов открытых мест и чужих людей.
С ней я медленно становлюсь другим. Смогу ли измениться когда-нибудь полностью? Стать более общительным, открытым, радостным? Не уверен. Но с ней мне хочется попробовать что-то в себе поменять. Ради того, что она даёт мне, я готов на многое.
Лишь бы улыбалась.
Тёплые ладони касаются моей спины, путешествуют вверх, исследуют, а я приподнимаю руку, и Марго ныряет под неё, обнимая за талию. Прижимаю к себе так крепко, насколько позволяет здравый смысл без риска покалечить её. Те два месяца, что минули со смерти Спартака, всё чаще ловлю себя на мысли, что мне на глубинном уровне необходимо постоянно касаться Марго, ощущать её рядом, слышать голос и впитывать дыхание.
— Доброе утро, — говорит, сонно щурясь, и улыбается мне, тянется губами, чтобы получить свой поцелуй.
Приподнимаю пальцем её подбородок и касаюсь губ — нежно, никуда не торопясь. Нам и правда, некуда спешить. Не знаю, сколько лет отмерено, но все они будут посвящены тому большому, что живёт в нас.
— Как ты?
— Проснулась одна, испугалась, что ты ушёл, — говорит и теснее прижимается к моей груди. — Я до сих пор иногда вздрагиваю, когда думаю, что тебя не будет рядом.
Вздыхаю, понимая, что слишком много лет нас не было друг у друга, слишком велика была вероятность, что я не вернусь к ней той ночью. Но сейчас мы вместе. И пусть не имею права давать обещания, каждым своим вдохом, каждым прикосновением пытаюсь доказать, что останусь рядом, несмотря ни на что.
— Ты готова? — спрашиваю, а Марго морщится.
— К чему? — делает вид, что ничего не помнит, а я обнимаю её за шею и притягиваю к себе. Хохочет и щекочет меня, пытаясь вырваться. — Отпусти!
— Так готова или нет? Но только ты ж учти, ничего отменять я не буду. Потому, если откажешься выйти за меня замуж, я тебя придушу и всё равно женюсь на тебе.
— Садист! Маньяк! — взвизгивает, в притворном ужасе закрывая рот руками. — Нет уж, придётся выйти за тебя замуж. Я слишком молода и красива, чтобы умирать.
Смеюсь, запрокинув голову, а внутри такая лёгкость, что, наверное, смог бы взлететь, если бы мои крылья не остались в прошлой жизни.
Почти сразу после убийства Спартака я ушёл на покой. Так странно думать об этом, странно жить и не думать о клубе, не решать ничьи проблемы, а просто наслаждаться рассветами и закатами. Но тогда я понял, что с меня достаточно: слишком много лет, сил и нервов я отдал “Чёрным ангелам”, чтобы не попытаться что-то изменить. И изменил. Жалею ли? Нет, хотя первые дни, недели мне до одури и зуда под лопатками хотелось вернуться.
Но Чёрный ангел не меняет своих решений, не изменил их и Карл Воронов.
У меня всегда останется мой байк, страсть к скорости, друзья, дорожные боги и моя Маргаритка. Большего, как оказалось, мне и не нужно.
— Ты не обидишься, если я не надену свадебное платье? — тихо спрашивает Марго, касаясь губами моего подбородка. — Всё-таки я уже была замужем, да и возраст… неприлично.
Хмурюсь, обхватив её лицо ладонями, и смотрю в родные глаза:
— Не смей никогда париться о своём возрасте. Чтоб я больше не слышал этого!
— Ох, какой грозный, — улыбается и, как мне кажется, расслабляется. — Хорошо, не буду, но платье всё равно не надену.
— Наплевать, — великодушно заявляю, — мне-то ты всё равно больше всего голой нравишься.
— Пошляк! — смеётся и хлопает ладонью меня по плечу. — Я бы, может быть, с удовольствием, только, боюсь, тебе не понравится, когда на меня мужчины будут пялиться. Да и Миша…
— Да уж, некрасиво получится. Представь заголовки газет на первых полосах: “На свадьбе престарелого байкера Карла Воронова жених искромсал в капусту всех гостей”.
— Терпеть не могу капусту, — смеётся и тянется ко мне губами, телом, всей душой.
И я не могу не ответить на этот зов, потому что в каждом моём вдохе, в каждом движении, капле крови — она.
Время до давно запланированной церемонии пролетает почти незаметно, и чем ближе час Х, тем сильнее нервничает Марго. В нашем новом доме, почти на самом берегу моря, суета. Постепенно собираются гости, и скоро парковка на заднем дворе наполняется байками, и солнце отражается в смоляных глянцевых боковухах, пуская солнечных зайчиков.