— Нет, не надо... не надо врача. Мне пора, у меня дело. Отпусти!
Я пытаюсь вырваться, хотя умом-то понимаю, как глупо и странно выгляжу со стороны. Но у меня нет времени, надо торопиться. Миша в опасности, я не имею права разлёживаться!
— А ну, лежать! — шипит Карл, глядя не меня, сощурившись. — Что стряслось, пока меня не было? Признавайся, пока я ещё терпеливый.
Вижу — по глазам пылающим, по сжатым в тонкую нитку побелевшим губам, — что Карл на краю. Сейчас его терпение лопнет, и случится взрыв космических масштабов.
— Нет, ничего! Мне просто из налоговой позвонили, и из страховой. Это из-за “Приюта”. Мне надо, ты не понимаешь!
— Это из-за их звонков страховщиков ты рыдала так, что лицо распухло, что красный воздушный шар напоминает? — хмыкает, а я закрываю щёки руками, пытаясь закрыться. — Марго, не держи меня за идиота. Признавайся!
Ну вот почему он такой умный? Ничего не скроешь. Да и придуманные на ходу причины побега явно недостаточно достоверны, чтобы Карл смог мне поверить и отпустить.
— Куда ты уходила? Кто тебе звонил? — давит Карл, и я понимаю, что не отстанет. Не даст соврать, а если и получится, то не простит.
Карл ненавидит фальшь. Да и после всего того, что он уже сделал для меня, имею ли право скрывать что-то?
Да и смогу ли справиться самой?
Только открываю рот, чтобы рассказать ему о звонке Спартака, как тишину взрывает звонок мобильного. И если у меня это колокольчики, то у Карла громыхание басов и звуки тяжёлого рока.
Ворон отпускает меня, тянется за телефоном и, нахмурившись, снимает трубку. Я же поднимаюсь, усаживаюсь на диване, и потираю плечи, а кожа хранит ощущение сильных пальцев, сжимающих до хруста в суставах.
— Да, Вик. Да, в Промзоне. Чего? Мать вашу, какого хрена?! Сейчас буду.
Бросает телефон на диван, и он чудом не попадает в меня, а я отползаю в сторону, пытаясь вжаться в подлокотник и исчезнуть, испариться. Только бы не видеть, какой Карл бледный сейчас, как взбешён, а в глазах яростный огонь полыхает.
— Викинг звонил, да? Миша пропал? — задаю вопросы, ответы на которые мне причиняют сейчас просто невыносимую боль.
— Откуда ты…?
— От верблюда. Вернее, от Спартака. Он звонил мне, угрожал.
Я коротко пересказываю Ворону суть происходящего, стараясь сильно не задумываться над тем, сколько времени мы уже потеряли.
— Я понял. Поехали.
— Куда?
— К Вику. Там решим, что дальше делать. Но одну я тебя не оставлю, не надейся даже.
Карл опирается руками на спинку дивана, по обе стороны от моей головы и приближает лицо, пока всё, что могу увидеть — его глаза.
— Скоро всё закончится, Маргаритка. Скоро всё будет хорошо. Ты мне веришь?
— Только тебе и верю.
Глаза Карла теплеют, и горячие губы накрывают мои. Поцелуй длится не дольше нескольких секунд, а мне кажется, что в меня энергию влили, заменив ею кровь.
— Но за то, что сбежать пыталась и решила всё от меня скрыть, я тебя накажу. Потом.
24. Карл
— Роджер, побудь пока с Марго, — прошу слезающего с мотоцикла друга.
Он примчался по первому зову в рекордно короткие сроки, и сейчас его рыжая, как огонь в зимнем лесу, шевелюра, кажется, освещает всё кругом. Бородатая физиономия расплывается в хитрой улыбке, а я сплёвываю на землю.
— Договорились, — кивает Роджер и переводит взгляд на Марго. Аж от счастья светится, хотя, кажется, ни единого повода для этого нет. Но мой огненноволосый друг умеет находить позитив даже в самой тёмной и глубокой заднице.
— Родж, только давай без вот этого вот твоего любимого, — прошу, а он ржёт в ответ. — Выключай режим престарелого ловеласа и будь серьёзнее.
Он показывает мне средний палец и снова ржёт. Ну не придурок?
— Я Роджер, — представляется, протягивая свою лапищу к Марго, а я пытаюсь убедить себя, что ревность к лучшему другу — так себе увлекательный досуг.
Чёрт возьми, я и ревную… ведь ревную же, с этим невозможно бороться. Но Маргаритка такая красивая — необыкновенная, и мне хочется укрыть её от всего мира, от зла и похоти чужих людей. Жаль, нельзя, как в первобытные времена, закинуть её себе на плечо и отволочь в самую дальнюю пещеру, чтобы она была только моей.
Так, всё. Совсем голову потерял, лечиться нужно. Она свободна в своём выборе. Понравится другой мужик, пускай уходит. Если, конечно, инвалид её устроит в качестве спутника жизни, потому прежде чем её отпустить к кому-то, я оторву этому придурку ноги и руки. А потом пусть Марго к нему уходит, мне не жалко.
— А я Маргарита, — улыбается, а я чуть зубами не скриплю, когда Роджер целует ей тыльную сторону ладони.