— Понимаю… но вдруг он тоже выстроил кардоны? Вдруг испугается, сбежит, а потом убьёт Мишу.
— Никого он не убьёт!
Я рычу раненным зверем. От бессилия. От глухой злобы. Потому что она права: всё это может закончиться очень плохо. Но я хочу верить, что обойдётся. И я никому не позволю думать по-другому. Особенно Марго.
25. Марго
Пока мы идём к парковке “Бразерса”, куда постепенно съезжаются мужчины в коже и на мотоциклах, Карл что-то строчит в своём телефоне, не обращая внимания на окружающий мир. Мобильный его пищит, Ворон хмурится, читая сообщения, и пишет короткие в ответ.
Осматриваю парковочную площадку и понимаю, что из всех присутствующих, кроме Ворона, знаю только Роджера и Викинга, а трое, приехавших почти одновременно, но с разных концов города, мне совсем незнакомы. Но я доверяю Карлу, потому не волнуюсь. Если он посчитал, что этим людям место рядом в этот момент жизни, значит, так тому и быть.
Я знаю, что вокруг Ворона крутятся неоднозначные персоны — он и сам не ромашка полевая, — но в этот момент верю, что, собравшиеся на парковке байкерского клуба мужчины, не причинят мне зла и не вонзят нож в спину Ворону. Женская интуиция? Не исключено.
— Карл, слушай… — начинаю, когда подходим к байку Карла. Ворон прячет телефон в карман и удивлённо смотрит на меня, а на лице отражается нетерпение. — Может быть, в полицию позвоним? Зачем сами? Может, обрисовать им ситуацию… вдруг помогут. Как ты думаешь? Должны же они помочь! У меня сына украли, угрожают!
Это робкая и, судя по всему, напрасная попытка уберечь Ворона от беды. Её предчувствие витает в воздухе, связывает тугим узлом мои внутренности — не продышаться. Я, как рыба, глотаю ртом воздух, а мысли вязкие, глупые. Заталкиваю панику поглубже, на самое дно, но она всё равно норовит всплыть на поверхность.
Покурить бы, но на это нет времени. После отравлюсь табачным дымом, пока не до этого.
— Ага, полиция, — усмехается Карл, а стоя?щий рядом Роджер громко смеётся, даже не пытаясь сдерживаться, словно услышал самую большую глупость на свете. — Они помогли выяснить, кто пытался взломать “Приют”? Нет. Стало ещё хуже, потому на этот раз обойдёмся без них. Я пытался сделать всё правильно, но теперь справимся своими силами.
— Хорошо, но…
— Мы едем или нет? — выкрикивает невысокий, бритый налысо, широкоплечий парень. — Как я понял, время же не резиновое. Сами подгоняли.
— Арчи, не психуй, едем уже, — говорит Роджер, а этот самый Арчи кивает и нетерпеливо постукивает пальцами по рулю своего байка. — Так, народ, объявление. Слушаем уважаемого товарища Чёрного ангела и молчим, впитываем информацию.
Все затихают, впиваясь в Карла жадными взглядами. Я и сама не могу сейчас отвернуться, словно, пропусти хоть слово, незначительный жест, и всё пойдёт наперекосяк.
Карл тем временем обводит мрачным тяжёлым взглядом присутствующих и начинает:
— Сейчас мы разделяемся и едем разными путями к заводу. Вы, парни, базируетесь у моста, прячете байки в кустах у обочины и ждёте сигнала. Ничему не удивляемся, никуда не лезем.
— Какого рода сигнал? — интересуется высокий черноволосый парень с татуировкой совы на шее. Или это филин? Не разобрать.
— Музыка из балета “Спартак”, — усмехается Карл, а Роджер снова хохочет.
— Бляха, Карл, проще нельзя быть? Клаксон там, или звук сирены, — говорит Роджер, утирая выступившие на глаза от смеха слёзы.
— Нельзя, — отрезает Карл, а на губах лёгкая улыбка мелькает.
— Хорошо, а дальше-то что? — уточняет Арчи, а глаза смеются. Он вообще кажется весёлым парнем. — Разбиться на пары и в танце выплыть из кустов? Боюсь, балет — не моя сильная сторона.
Высокий темноволосый, с татуировкой на шее, отворачивается, пряча улыбку, но всё-таки не сдерживается и смеётся, закрыв лицо ладонями. Плечи трясутся от хохота, и даже я улыбаюсь, хотя нервы на пределе.
И правда, забавное зрелище может получиться. Не знаю, любит ли Спартак балет, но я бы посмотрела на эти бешеные пляски. Точно звёздами Интернета стали бы, бесспорно.
— Как только слышите музыку, — разъясняет Карл, — заводите байки и выезжаете на трассу. Ваше дело: не дать Спартаку сбежать.
— Музыка играет, и мы стартуем? — спрашивает парень с татуировкой на голове.
Он поистине огромный: настоящий великан, а густой слой татуировок делает его почти устрашающим. Но светло-карие глаза добрые, и сам он, несмотря ни на что, симпатичный.