Проклиная свою мягкотелость, Кельнмиир обреченно последовал за дядей. Конечно, он бы с радостью послал Канмиира куда подальше, но приходилось сдерживаться. Дядя был единственным близким родственником, растившим его после смерти родителей. Да и по сути, ничего предосудительного амбициозный вампир не делал, всего лишь хотел укрепить положение их ветви в доме Миир, в том числе и с помощью удачного брака племянника…
Миновав столики с более или менее адекватными вампирами, дядя устремился в центр зала, ближе к фонтану с кровью.
О нет! — мысленно ужаснулся Кель, поняв, к кому именно ведет его дядя. — Только не они! Лучше съесть собственное сердце, чем провести вечер с этими…
Разумеется, внешне он оставался спокоен и приветлив. И даже когда две вампирши из правящего клана, сидящие за столиком рядом с фонтаном перестали целоваться и обратили на них затуманенные взоры, Кель лишь вежливо улыбнулся.
Кто может быть хуже похотливой вампирши из клана Миир? Только две таких вампирши!
— Ночи, — учтиво поклонился Канмиир. — Позвольте представить вам моего племянника — самого перспективного представителя клана Миир.
— Кельнмиир, — коротко поклонился тот, старательно делая вид, будто действительно рад знакомству.
На самом же деле ничего хорошего от этого знакомства ждать не приходилось. У каждого из трех кланов царства вампиров были свои особенности. И женщины и мужчины боевого клана Сеон обладали лучшими бойцовскими качествами, регенерацией и способностями к превращениям. Самый древний клан Хеор славился накопленными за многие века знаниями, любовью к науке и невероятной кровожадностью. Что же касается правящего клана Миир, то его представители всегда отличались отточенным умом и серьезными способностями к мистическим техникам. А еще женщины из правящего клана по непонятной шутке природы в лице бога вампиров Куул-Нага были знамениты своей любвеобильностью. По большому счету они готовы были спать со всем, что движется и не движется, а уж отказать им было практически невозможно. Мистические техники соблазнения и гипноза они довели до заоблачных высот.
— Не смотрите на его показную скромность, — тем временем продолжил дядя. — Кельнмиир отличный воин. На его счету сотни выпитых людей и десятки боевых друидов, убитых в честных поединках…
Слово «честных» в устах дяди звучало настолько лицемерно, что Кель едва сдержался, чтобы не поморщиться. Конечно, он уважал дядю, но этот прожженный интриган понятия не имел, что такое честь.
— Как интересно, — мурлыкнула одна из вампирш, обладательница пышного бюста и немного раскосых глаз. — Мы с удовольствием познакомимся поближе с этим милым вампиром.
— С удовольствием, — вторила ей другая, медленно облизнув губы и одарив Келя многообещающим взглядом.
«Зачем ты так со мной?!» — мысленно обратился Кель к дяде.
«Может хоть одна из двух тебе понравится», — на полном серьезе заявил Канмиир. — «А нет, так хоть удовольствие получишь. Напряженный ты какой-то в последнее время».
— Единственный недостаток моего племянника — некоторая робость в общении с девушками, — сказал Канмиир вслух и как-то незаметно испарился. Разумеется, в переносном смысле, но у Келя возникло ощущение, будто тот воспользовался пошлым трюком — превратился в облачко и улетел.
Если бы Кель умел, то наверняка покраснел бы от стыда или злости. Второе было гораздо более вероятно.
— Меня зовут Стасия, — представилась пышногрудая. — А это… — она нежно провела рукой по плечу подруги. — Эллина. Мы о-очень рады с тобой познакомиться.
«Вель!»
— Я тоже рад, — вымучено улыбнулся Кель.
«Вельхеор, гад ты эдакий, откликнись!»
— Присаживайтесь рядом с нами, — промурлыкала Эллина, немного отодвинувшись от подруги, чтобы освободить место.
Прежде чем Кель успел придумать мало-мальски достойную отговорку, он уже оказался на диване между двумя дамами. Поскольку он совершенно точно не собирался пристраиваться рядом с вампиршами, вывод можно было сделать только один — девушки начали применять свои способности. И если так пойдет дальше, то Кель может сам не заметить, как окажется с ними в одной постели.
Ох, лишь бы Алисия не увидела меня рядом с «этими». Это ж позор на всю оставшуюся жизнь! — с ужасом подумал он. — А поскольку помирать я вообще не собираюсь, то провести вечность с позором какая-то грустноватая перспектива.