Перлик не отвечал.
– Ну, посмотри сам, – доказывала Эливейн. – Я слышала от его жён, что у хана есть три дочери. Где они? Что с ними и с их матерями? Никто не знает… – девушка в волнении провела рукой по лбу. – Они не нужны Торуберу и, возможно, их уже нет в живых? – страшная догадка поразила Эливейн, и она замолчала.
– Всё это сплетни злых языков, – холодно проговорил Перлик. – Ты выйдешь за хана Торубера, а я ещё преподнесу ему в качестве твоего приданого этого рыжего бандита.
Эливейн закрыла лицо руками и бессильно опустилась на стул.
– Это не сплетни, – негромко сказал Динаэль. – Это правда. Все три жены с девочками, каждая в своё время, были обречены на гибель. Первых нашли в высокогорном ущелье случайно. Вторых уже искали, прошаривая болотистую лагуну в течение месяца. Третьих удалось вытащить из холодной ямы во дворе тюрьмы. Последних спасла Марика, – добавил волшебник уже только для Эливейн. – Девочки выросли. Они не знают, кто их настоящий отец. У младших есть хорошие папы, любящие их, есть братья и сёстры. Это здорово, потому что обманутому сердцу трудно поверить в искренность новой любви, а чуть не погибшие женщины смогли вернуть себе радость семейной жизни. Самая старшая из девочек очень красива и скоро сама выйдет замуж за любимого…
Эливейн сквозь слёзы смотрела на Дина. Перлик молчал, упрямо поджав губу. Девушка поднялась и подошла к нему вплотную.
– Отец, – тихо сказала она, – я всегда была послушной дочерью. Но если сейчас ты не внемлешь голосу рассудка и зову добра, я впервые в жизни не подчинюсь твоей воле.
Эливейн смотрела прямо и твёрдо в глаза Перлика. Тот усмехнулся и вдруг громко крикнул:
– Сюда! Скорее! В доме вор!
Бежать молодым людям было некуда. В коридоре уже слышались приближающиеся быстрые шаги множества ног. Дверь распахнулась, и слуги набросились на Динаэля. Он почти не защищался, только слегка попятился назад и остановился, давая понять, что ничего делать не собирается.
– Давайте договоримся, сэр, – спокойно произнёс волшебник. – Вы хотите снискать расположение хана. Сдайте ему меня, но отпустите Эливейн, её спрячут…
– Нет! – воскликнула девушка, закрывая собой Динаэля. Слуги в замешательстве отступили на шаг.
– Верно, девочка, – согласился Перлик. – Нет. Хан получит и тебя, и его.
Упрямство старого джентльмена оказалось непреодолимой преградой. Медлить более было бессмысленно.
– Искренне сожалею, что мы не нашли общего языка, – с болью в голосе проговорил Динаэль. – Прощайте.
Молодой человек обнял Эливейн за плечи и шепнул ей: «Держись и ничего не бойся». Девушка доверчиво взялась за его руки… и почувствовала, как взлетает.
Мелькнули удивлённые лица прислуги, раздосадованный, злобный взгляд отца, а потом она увидела далеко под собой свой дом, сад, город, леса, поля, реку и горы.
Мир был красив и полон жизни в лучах утреннего солнца.
– Они нас видят? – восторженно спросила Эливейн.
– Нет, – Динаэль ответил нежно и тихо, но девушка поняла, что полёт, да ещё с ней, даётся волшебнику очень нелегко.
Эливейн поцеловала руки, держащие её так крепко и надёжно, и прошептала:
– Только с тобой мне так хорошо…
– 3 —
Эливейн увидела приближающиеся крыши и купола церкви, прихожанкой которой она была.
Молодые люди очутились на дворе домика, уютно расположившегося среди яблоневых деревьев за храмом.
– Нас спрячет отец Грегори? – спросила девушка.
– Да, – ответил Динаэль, переведя дыхание. – Ты с ним знакома?
– Я хожу на службы сюда и на исповедь, – кивнула Эливейн.
– Сколько же ещё неведомых ниточек связывает наши судьбы! – улыбнулся Дин. – Отец Грегори – мой крёстный, – добавил молодой человек. – И ещё: его просили поговорить с тобой, – правда, я и не знал, что ты прихожанка его прихода… поговорить о Торубере… Но ты всё сделала сама.
Из-за поворота вышел седоватый, благообразный священник с ясным и светлым взором. Он шёл к себе, закончив утреннюю службу. Сегодня его ожидали ещё крестины, но чуть позже, и сейчас он намеревался помочь жене по хозяйству.
Отец Грегори, заметив молодых людей, прибавил шаг. Девушку он узнал сразу: он искал её глазами на службах уже неделю, но Эливейн не приходила. Раньше такого не случалось, и священник искренне тревожился. Теперь он сможет поговорить с ней о том, что её толкает на брак с Торубером.
Сопровождающего Эливейн крестьянина отец Грегори не узнал: хотя фигура в мешковатой одежде и показалась ему знакомой, но поля шляпы совершенно скрывали лицо этого человека. «Странно, – подумал священник, – обычно простой люд вообще не надевает головные уборы возле храма. А этот…»
Отец Грегори оглянулся на голоса, доносившиеся от ворот церкви. Там расходились по домам последние из присутствовавших на службе. Когда в видимости священника не осталось ни одного человека, крестьянин снял, наконец, шляпу.
– Господи! – полушёпотом проговорил отец Грегори, подходя к молодым людям. – Дин, мальчик мой, тебя везде ищут! Причём судачат о твоей гибели.
– Всё верно, – усмехнулся Динаэль. – Если бы не Эливейн…
– А я понять не мог, куда пропала моя прихожанка, – говорил священник, провожая молодых людей в дом. – Как я понимаю, до вечера, мальчик мой, ты пробудешь у меня? А что решила Эливейн?
– Боюсь, что ищут уже не только меня, – вздохнул молодой человек, притворяя за собой входную дверь. – Я просил руки Эливейн у её отца… Но мистер Перлик желает выдать дочь только за хана. Нам пришлось бежать.
– Вот ты и встретил свою любовь, мой мальчик, – улыбнулся отец Грегори и посмотрел на Эливейн.
Девушка опустила глаза.
– Думаю, – тихо проговорила она, – что отец никогда не согласится на мой брак с Динаэлем. Что нам делать, батюшка?
Священник помолчал, а потом, тепло взглянув на девушку, ответил:
– Возможно, вам придётся смириться с упрямством мистера Перлика…
– Но… – в ужасе прошептала Эливейн.
– Но людям свойственно ошибаться. А в данном случае ваш батюшка упорствует в своём заблуждении. Это уже сродни греху…
– Отец Грегори, – Динаэль взял священника за руки, – ты повенчаешь нас?
– Эх, молодость, молодость, – проговорил тот. – Их жизни висят на волоске, а они спешат венчаться.
– Потому и спешим, – покраснев, ответила Эливейн, – чтобы не расставаться ни в жизни, ни в смерти…
Отец Грегори внимательно взглянул сначала в глаза Динаэлю, потом – Эливейн. Он понял, насколько чисты и серьёзны их намерения, почувствовал неразрывную связь их сердец и душ.
– Я повенчаю вас, дети мои, – сказал он. – Идём.
– 40 —
Жена отца Грегори, матушка Юния, направилась накрывать свадебный стол. Трое детишек проследовали в церковь в качестве гостей. Дверь в храм закрыли, чтобы посторонние не помешали обряду.
– Кольца? – спросил священник, словно заранее зная ответ.
– Да, – кивнул Дин, – как у родителей.
Отец Грегори подал волшебнику два оловянных колечка. Тот зажал их в левой ладони и закрыл глаза. Эливейн благоговейно смотрела на своего избранника. Всё, что происходило с ней с момента их первой встречи, казалось необыкновенным, чудесным, счастливым.
Динаэль открыл глаза, облегчённо вздохнул и разжал пальцы. На его ладони лежали колечки, но теперь на них красовались витиеватые буквы: на том, что побольше – «Эливейн и Динаэль», на меньшем – «Динаэль и Эливейн».
Венчание началось. Эливейн была как во сне. Она ходила, двигалась – но не ощущала своего тела. Она только слышала голос священника, видела рядом с собой Дина и произносила необходимые слова легко и проникновенно.
Повторенное дважды «да» – ею и Дином – как музыка звучало под сводами храма…
Потом был свадебный обед, с пирогами и конфетами.
После отец Грегори отправился на крестины, а молодых проводили в приготовленную для них в мансарде комнату.
– 41 —
Конечно, и Динаэлю, и Эливейн надо было выспаться, ведь им предстоял нелёгкий, полный опасности путь. Дин не мог более летать, не мог применять магию – он был ещё слаб после тяжёлых ранений. Так что молодых людей ждал рискованный и напряжённый пеший переход по лесистым склонам и малолюдным тропинкам, вдоль горных ручьёв и болотистых берегов неведомых озёр.