Худой мужчина чуть потянул шею в стороны, сел удобнее.
— Рассказывайте, — тихо предложил он, на секунду отвернувшись и посмотрев в окно. Брюнет, наоборот, избегал смотреть в окно и всё время смотрел только на психотерапевта.
— А что нужно говорить? — спросил брюнет, не показывая своей растерянности.
— Что хотите. С вашего имени начнём — хорошо?
Брюнет недоверчиво посмотрел на психотерапевта: он же знает, как его зовут — они договаривались о встрече заранее.
— Меня зовут Борис, — наконец, ответил он.
Психотерапевт улыбнулся:
— Приятно познакомиться. А меня — Артур.
— Я знаю, — тяжело ответил Борис, но Артур, казалось, не замечал его холодной твёрдости.
Артур наклонился и перевернул листок в блокноте.
— Хорошо, Борис. Расскажите о своей жизни: кем вы работаете, с кем живёте, как себя чувствуете вообще сейчас?
Борис, не задумываясь и не отводя взгляд, сразу ответил:
— Мне двадцать шесть лет. Работаю в крупной компании… Начальник отдела по работе с клиентами…
— Уже начальник, хотя такой молодой? — перебил его Артур, открыто удивляясь и что-то записывая в блокнот.
— Что тут такого? — с лёгким, привычным ему в подобных вопросах, недовольством ответил Борис. — Чтобы получать, надо работать.
— Понятно, — ответил Артур. — Продолжайте.
Бориса смутила простота, с которой Артур ответил: ни возражения, ни поддержки — как будто эта вещь совсем незначительная. Для самого же Бориса это убеждение было внутренним стержнем: оно питало и двигало им, помогало преодолевать тяжёлые моменты сомнений и лишений, которые принёс такой путь жизни. Он даже воспринял это как личное оскорбление, и хотел уйти, но решил, раз уж пришёл и заплатил, надо отсидеть до конца — хотя бы для того, чтобы Веселина от него отстала. Она давно просила его — вот, он попробует, и с чистой совестью будет дальше говорить, что это всё полная ерунда, и нисколько не работает, что с ним всё в порядке. Что это ей нужно научиться с ним жить, с его особенностью.
— Что такое? Взволнованно выглядите, — проговорил Артур.
Взяв себя в руки, Борис едва заметно вздохнул и продолжил. С каждым новым вопросом ему становилось легче отвечать на следующий. Он даже дал несколько ответов о детстве, о чём совсем уж не планировал рассказывать. Ответил, впрочем, коротко и сухо, но сам он давно уже забыл об этих деталях и даже внутренне удивился: неужели это важно? Борис хотел бы отвечать про сейчас, про свои вспышки гнева, но Артур, зачем-то, спрашивал про детство, дальше уходя от, казавшемуся Борису, сути вопроса.
Под самый конец консультации Борис немного расслабился и даже не заметил, как вышло время. У него были смутные чувства, когда он закрывал за собой дверь кабинета, затем спускался по лестнице и выходил из офисного центра среднего бюджета. Те самые неважные вопросы о детстве вызвали в нём лёгкую тоску, одновременно с этим и новую вспышку гнева.
Борис сел в машину и достал телефон.
«всё», — написал он.
«Как прошло??? рассказывай!!» — ответила «Прекрасная» — под этим прозвищем скрывался профиль Веселины.
«хуйню какую-то спрашивал
про детство
про маму про батю»
«А про вспышки твои он что-нибудь сказал??»
«нет
сказал на следующей неделе ещё раз прийти
но я хуй его знает
какой смысл…»
«Иди, любимый
за один раз исправить не получится
он же только тебя узнаёт»
«…
ладно подумаю», — ответил Борис и выключил телефон.
Нужно было ехать на работу. Он завёл мотор, давно не чувствуя рёв сердца этой дорогой машины — главное её качество была «цена». И, не сознавая, решил немного проехать по холодным переулкам частной бедности, чтобы другие тоже оценили его положение. Но этого не заметил ни мальчишка, что беспорядочно и неумело, но с нежным нераскрытым чувством красоты, пытался сфотографировать осенний огненный листок; ни ловко пробегающая по скользкой тонкой линии железного забора кошка, вечно спешащая по своим делам, о которых человеку оставалось лишь догадываться. Борис тоже их не заметил, как не замечал миллионы других деталей, что его окружали — мир казался смазанным, блестящим и, если бы он задумался, пугающе мутным.
На работе, как обычно, случился завал. Точнее, он и не проходил. Бориса тянули то туда, то сюда. Он наслаждался тем, что без него не могут решить какие-то вопросы, невольно давая распоряжения, которые не решали проблемы. Поэтому проблемы и не проходили. Его даже вызывал начальник, и дал срок до конца квартала разобрать дела — иначе он найдёт другого управляющего. Но, как бы ни пытался, Борис не мог это исправить — и это злило ещё больше. Жгучий зверь злости, что дремал в нём, подпитывался страхом потерять место. Знак того, что он превзошёл отца, смог подняться туда, куда тот, жалкий и грубый, не мог сметь и подумать добраться. На этом тёплом месте и гнездилось высокомерие, двигая куклой тела дальше.