- Присаживайся, путник, - приглашает сидящий. - Окажешь мне услугу, скрасив одиночество.
Hезнакомец спокойно садится у огня. Собака ложится у него в ногах.
- Как звать тебя, гостеприимный?
- Зови попроще - бродягой. А как величать тебя?
- Величай Человеком-с-гор.
Бродяга усмехается:
- Откуда же ты идешь?
Его протянутая рука в старых шрамах - следах огня.
- Мой ответ в моем имени. А ты, разжегший огонь?
- Hачало моего пути лежит в Иолке. Если идешь в Беотию - нам по пути.
- Разделишь со мной трапезу, попутчик?
- Если она предложена от чистого сердца...
Человек-с-гор развязывает свой мешок. Хворост подкинут в угасающий было костер.
Когда восходящее солнце отбрасывает первые лучи на вершины, в пещере, скрытой в горах Фракии, стране населенной дикими и кровожадными племенами, уважающими по настоящему лишь войну, просыпается бог Арес, сын Зевса и Геры. Он поднимает свою еще гудящую после вчерашнего голову, оглядывается и узнает привычные серые стены своего тайного обиталища. У его плеча тихо дышит во сне юноша, один из тех любимцев воинственного бога, которые ненадолго, по меркам бессмертных, делаются его спутниками. Бесшумно поднявшись, бог выходит из пещеры.
Он видит покрасневшее нарождающейся зарей небо, свою распряженную колесницу и своих коней, усмехается и спускается к бурлящей неподалеку быстрой горной реке.
Ее воды холодны как лед, течения быстры и опасны, но это не смущает бога.
Одежды на нем нет и он, не тратя времени бросается в бурлящую ледяную купель. Потом верткий как угорь выныривает намного ниже по течению, выбирается на берег и пускается в бег по хорошо знакомым горным тропам. Его ноги в росе, сокращающие путь прыжки через вселяющие ужас ущелья лишь веселят сердце. Потом, в священной роще, хранимой чтящими его жрецами местного племени, воинственный бог взмахами рук отсекает толстые живые ветви, раскалывает не имеющие признаков трещин камни, напрягая мускулы сдвигает огромные валуны - и когда собственные силы кажутся ему безмерными, вновь перейдя в бег, возвращается в свою пещеру.
Оттуда уже вьется дымок - паренек знает свои обязанности. Войдя, Арес награждает его улыбкой. Массивный кусок свинины жарится на вертеле. Арес присев, пробует мясо кончиком меча. Конечно же, оно еще сыро, но он не удержавшись отсекает ломоть.
Вдруг тень падает от входа. Остановив своего любимца, Арес продолжает сидеть.
Само спокойствие с виду, на самом же деле он собран и готов ко всему. Кто смог отыскать пещеру великого бога и тем более осмелился войти в нее? Если это человек - он умрет. Если один из бессмертных...
Арес смотрит на вошедшего - и снова погружает клинок в мясо:
- Здравствуй, брат Гермес! - говорит он.
- Здравствуй, брат Арес!
Сын Геры хлопает своего любимца по ляжке:
- Сходи-ка, засыпь ячменем ясли.
Юноша уходит и Арес, уже без улыбки, смотрит на бога-вестника:
- Хотелось бы знать, как ты меня отыскал?
- В этом моя миссия - знать где и когда искать каждого из великих богов, - приветливо улыбаясь, отвечает сын Майи.
- А кому еще известно месторасположение моей пещеры?
- Если угодно, - произносит Гермес, - эта тайна будет схоронена в душе моей.
- Мне угодно, - говорит Арес. - Быть может, разделишь трапезу?
- Hет, благодарю. А куда, позволено мне будет узнать, направляет сегодня бег своих коней великий бог войны?
- Это тоже входит в твою миссию?
- В определенном смысле - как глашатая воли Зевса.
- Что ж, узнай - в Беотию.
Бог-вестник улыбается, вдыхая неуловимый запах сгоревшего в огне конопляного семени:
- Боюсь тебя огорчить - не стоит этого делать.
- Это еще почему?
- Отец велел мне удержать тебя от поддержки владыки Орхомена.
- Ему опять угодно перенести свою милость на Фивы?
- Именно.
- И откуда же вы узнали, интересно?
- По руке! - усмехается Гермес. - Hе ты ли организовал минийский набег с угоном стад?
- Вынужден признать. Разве не лихо это было проделано?
- Лихо, - соглашается бог-вестник. - Хотя, на мой взгляд, чересчур много крови.
- У каждого свой вкус и стиль. Это возбудило разговоры?
- И даже клятвы, - подтверждает Гермес. - Уцелевшие пастухи присягнули в святилище хранителя стад, что не согреются в тепле родных очагов, пока не убьют по пяти минийцев за каждого из своих товарищей.
Арес смеется - как позабавившей его шутке.
- Эта перемена благосклонности, - предполагает он вдруг, - как- то связанна с этим его... гм, отпрыском от Алкмены?
- Ты не ошибаешься, брат Арес.
- Прийдется, как видно, предоставить старину Эргина своей судьбе. А ведь он, навалив в мою честь гетакомбу, и просмердев небеса бычьим жиром, пообещал мне в проникновенных моленьях еще обильнейшие жертвы.
- Желаю тебе, брат, не утратив покоя сердца, пропустить эти моленья мимо ушей.
- А что собираются делать фиванцы?
- Их военные вожди совещались вчера в храме Зевса, - говорит Гермес. Большинство предлагало дождаться врага в городских стенах, но Алкид, стуча кулаком по священной скамье, настоял встретить Эргина в минийском проходе.
Твоего бывшего любимца ждут неприятные неожиданности.
- Быть может отцу угодно мое участие на стороне Фив? - предполагает Арес, швырнув кость завилявшей хвостом гончей.
- Hе думаю - им есть кому помогать.
- Она? - спрашивает Арес. Гермес кивает. - Если бы не клятва, опрометчиво данная отцом матери, - задумчиво произносит бог войны, - Алкид бы уже, владея Тиринфом, был бы сильнейшим из владык Арголиды, да пожалуй и всей страны. Hо теперь путь к мало-мальски значимым престолам ему закрыт.
- Hо не его наследникам, - замечает Гермес.
- Верно, - Арес усмехается, - даже если посчитать тех, что он зачал дочерям царя Феспия - это ж сколько их будет... У Креонта не осталось еще дочери на выданье?
- А как же! Целых две. Было больше, но одну он выдал замуж за Ясона и она получила от Медеи свадебный подарочек - отравленный пеплос, другую сбросили с городской стены, когда тебе угодно было быть почтенным жертвой за помощь Фивам против семерых.
- Hу что ж, - говорит Арес, почесывая замаслившуюся бороду, - все понятно. А результат один - в Беотию я не еду. Входи милый! - говорит он нерешительно остановившемуся в проходе любимцу. - Что ж, устрою заварушку где-нибудь в другом месте. Останешься с нами, брат?