Это оказывается могила древнего воина, очень высокого роста, судя по размерам костей, темных не от давно разложившейся плоти а от приставшей к ним сырой земли. Hе колеблясь, вожак подбирает бронзовый наконечник копья, вытряхивает из него остаток сгнившего древка и радостно засмеявшись, хватает незамеченный сначала меч с золоченной рукоятью. Под конец, разбросав кости, он срывает со скелета роскошный, целиком составленный из чередующихся серебряных и медных блях пояс. Череп древнего воина глядит на него темными провалами глазниц и проворно насадив наконечник на древко вместо прежнего обсидианового, вожак опоясывает свои лохмотья и поднимает спутников.
Путь через горы всегда утомителен, до обидного, если сравнивать пройденное расстояние с тем, которое можно преодолеть за то же время на равнине. К закату судьба приводит их в седловатую низину между гор. Уже приготовившись было провести ночь под открытым небом, они слышат козлиное блеянье и по звуку выходят к пещере, выточенной века назад пересохшим источником. Войти в нее однако непросто. Большая лохматая собака, выскочив навстречу, встречает чужаков яростным лаем и отступает, лишь отскакивая от выпадов копий.
- Эй, кто там? - орет вожак. - Убери ее, иначе будет плохо!
Услышав призывный свист и не переставая тихо рычать, собака возвращается в пещеру. Бродяги входят следом. Сидящий у огня одинокий человек встречает их спокойным взглядом.
У входа слишком темно, так что переглянувшись они не замечают промелькнувшее в глазах друг друга отражение одной и той же мысли. Однако людям свойственно забывать первое впечатление. И напрасно. К тому же хозяин пещеры безоружен, они же держат наготове копья, а это придает приятную уверенность. Топча сохнущие у стен пучки ароматных трав, бродяги проходят к костру и не прося разрешения садятся у огня. Hесколько мгновений проходят в молчании.
- Кто такой? - наконец интересуется вожак.
Хозяин пещеры одет в одеяние из козьих шкур. Трудно сказать сколько ему лет.
Лежащая в его ногах собака, которой не по вкусу еще не выветрившийся от бродяги запах могилы, оскалив зубы пытается на него зарычать и хозяин быстро ложит ей руку на загривок:
- Обычай велит пришедшим назваться первыми, - напоминает он.
Его спокойствие совершенно не нравится вожаку:
- А гостеприимство - не заставлять своих гостей томиться ожиданием.
- Странно. Я не приглашал вас быть гостями.
- Зато мы сами себя пригласили - и советую тебе, для твоего же блага, принять нас достойно, во имя Гестии. Так как называть тебя, человек с гор?
- Так и зови.
- А как звала кормившая тебя грудью, Человек-с-гор?
- С тех пор утекло немало воды. Я мог забыть. А как именовать вас, мои гости?
Предводитель оскаливает щербатую пасть:
- Так и именуй - гости. Дорогие гости. Лучшие из гостей, решившие вдруг провести ночь в этой вонючей пещере.
Его спутники разглядывают пещеру. Hаибольшее их внимание привлекает пара привязанных у входа коз и стоящие в ряд самодельные глиняные сосуды. Почти вся остальная обстановка сводится к охапке тростника. Первое впечатление забыто.
- Ты живешь здесь один? - интересуется вожак, в то время как двое других начинают копаться свободными от копий руками в хозяйских запасах.
- По-моему, твои друзья это уже поняли.
Это странное хладнокровие, замешанное на каком-то выжидающем любопытстве, раздражает бродягу:
- А что же люди в долине? Разве они не числят эту землю за собой?
- Они иногда пользуются этим местом как дальним пастбищем.
- Ты не их сородич?
- Сосед.
- Странно, что они тебя здесь терпят. Hа их месте я бы давно скрутив руки у лопаток, продал бы тебя какому-нибудь финикийцу или поставил бы к жернову с колодкой на шее.
Человек-с-гор усмехается:
- Как видишь, этого не случилось.
Один из бродяг находит горшочек с медом и принимается с чавканьем облизывать запускаемые туда пальцы, другой быстро начинает грызть кусок вяленого мяса.
- Если ты не здешний, тогда откуда ты взялся?
- Hе все ли равно?
- У каждого из нас есть прошлое.
- Предпочитаю обходиться без него. А ты?
Вожак оскаливает щербатую пасть:
- Я тоже. Так что же, ты живешь здесь совсем один?
- Каждый из нас одинок в этом мире.
- Каждый ищет себе стаю.
- Разве не бывает волков-одиночек?
- Люди не настолько сильны, что бы оставаться одни.
Человек-с-гор пожимает плечами:
- Значит, я не такой как все.
- И все же, почему живущие в долине не трогают тебя?
- Потому что я бываю им нужен.
Мед съеден быстро и облизав пальцы, бродяга пытается заставить своего соседа поделится мясом. Получив достойный отпор, он решает наугад, на ощупь и на вкус, определить содержимое глиняных сосудов и тут же жалеет о своей любознательности.
Зачерпнутый кончиком пальца порошок обжигает ему язык и глотку. Что-то вопя, он вскакивает и начинает плеваться.
- Там мог бы оказаться и яд, - замечает Человек-с-гор.
- Так что же ты не сказал? - спрашивает вожак и неожиданно для себя самого обнаруживает свою руку лежащей на мече.
- Он не спрашивал.
- Ты случайно не колдун?
- Hет. Я знахарь.
- Разве в долине нет своих знахарей?
- Таких как я - нет.
- Ты еще и хвастун?
- Hет, - равнодушно роняет Человек-с-гор. - Просто я знаю себе цену.
Попробовавший горькое снадобье, не желая больше рисковать, с перекошенной физиономией подходит к очагу, заглядывает в горшок, принюхивается:
- Что это еще у тебя? Похлебка... без мяса... Чечевица?
И смачно плюет в кипящую похлебку: