Звездный омут вершил вращенье над миром.
Владимир вспрыгнул в седло.
Немой торопливым шагом задворками повел коня в поводу с княжеского подворья. Тайно, по-воровски, прошли они через размытый водой провал в киевском земляном валу.
В ближнем овраге маячила тень всадника.
Немой опустил повод, поцеловал в колено юного князя и коня в атласные губы, пропал в ближних зарослях, будто его и не было.
Владимир медленно приближался к верховому.
— Узнал?
— Мама…
Конн сошлись вплотную, похрапывали, приветствуя друг друга.
Малуша перехватила повод из рук сына:
— Я боюсь за тебя, сынок. Они убьют тебя… Бежим…
— Но, мама, кто убьет?.. Зачем?
— Бежим! В Любеч, там у меня верный человек. Исчезнем… сгинем… Бойся княжеских ласк. Не забывай: ты не ровня нм, ты сын рабыни. Они не простят, твои братья… Бежим!
Лунный свет ослепительным водопадом перелился через край небесного облака. Облак земной заржал. И это было как сигнал паники.
Кони понесли.
Нет, неспроста любят ключниц князья! Есть ли еще на русской земле такая краса? Эх, Малуша, Малуша! Не играла бы ты с князем, не ласкала бы его русые кудри, не целовала бы его смелые глаза, — не пришлось бы тебе этой воровской ночью гнать коней из неизвестности о неизвестность, спасать свое чадо.
Кони умерили бег, пошли крупной рысью.
— Сынок, — первой нарушила молчание Малуша, — Облака придется убить.
Владимир взвизгнул:
— Никогда! Зачем?!
— Они найдут тебя по коню. На всем белом свете места не найдешь, чтоб такого коня упрятать. А прогонишь его, он вернется к тебе и приведет за собой убийц. Сейчас он твой враг.
— Тогда убей меня вместе с ним! — Владимир остановил бег. — Так вот почему немой поцеловал Облака!.. Гад! Он прощался с ним! Он все знал! Предатель!
— Он не предатель. Только он и любит тебя… Да я.
— Не нужна мне такая любовь! Я умру вместе с конем! — мальчишка срывался на истерику. — Я умру! Но перед смертью я хочу от тебя узнать правду о бабке.
— О княгине? — Малуша растерянно смотрела на сына. — Зачем тебе знать правду о княгине?
— Она моя бабка. И я не могу умереть, ненавидя ее.
— Ненавидя? Кто оговорил ее?
— Рассказывай!
— Хорошо, успокойся, я расскажу… От меня у нее не было тайн… Бежим!
Пет. Я не сдвинусь с места, пока не узнаю правды.
Малуша спешилась.
— Слезай с коня, пусть кони передохнут, путь неблизкий.
Она говорила ласково, как только и может говорить любящая мать, она успокаивала сына своим голосом, своим серьезным доверием к его требованию, своим уважением к его юному мужскому достоинству.
Владимир не торопился сойти с коня.
Мать молчаливо выждала и согласилась и на это:
— Хорошо, будь в седле. Слушай… Это было давно. Ни тебя, ни меня еще не было на свете… Была ночь, купальская ночь..
Мать взяла поводья своего коня и Облака и медленно двинулась в ночь, так медленно, чтобы не спугнуть ожидания сына. И речь ее была похожа на колыбельную песню.
— Ты знаешь — горят костры в эту ночь по всем землям славянским: жгут славяне костры над Ильмень-озером, жгут кривичи по-над Двиною и Волгою-отроковицей, над Припятью дреговичи жгут, по берегам Сожи — радимичи, вятичи по Оке, над Десною и Сеймом — северяне, бужане по Бугу-реке, по Днестру и по Пруту до самого моря — тиверцы и уличи, белохорваты под самыми горами Карпатскими и поляне под Киевом над могучим, бездонным Днепром. И над малой рекою, на прозванью Великая, что протекает по земле псковской, пылала жаром тогда купальская ночь… И над этой рекою в ту ночь Ольга, юная Ольга, была со своим возлюбленным, которого звали Рус.
Костры взметнули искры в воображении Владимира… И разом прыгнула через костер влюбленная пара: Ольга и Рус. И потерялись в толпе девушек и юношей, украшенных цветами…
Вот волокут по траве сани, ставят со смехом на сани колесо, сажают на него ряженого — Я рилу, везут «хоронить». Не разобрать, мужчина ли, женщина: на голове красный колпак, на шее ботало коровье, колокольчики на запястьях и на колпаке, весь в румянах и саже.
А толпа пляшет отчаянно, силою бахвалятся парни перед девицами — бьются на кулачках, будто до смерти.
Тут топят в реке соломенное чучело — Ма-рану-Мару, там собирают волшебное купальское зелье: чебер, мяту, зорю и калуфер, здесь бросают девушки в воду свои венки — гадают, к какому берегу прибьется, пускают с горок горящие колеса-солнца.
А вот несут срубленное дерево, увешанное цветными тряпицами-лептами. Прыгают парни, пытаясь сорвать заветную лепту, что повязала желанная. Пляшут, хороводы водят, поют, игры затевают…