Потому осмотреть новые земли так и не довелось. И когда доведется — одному Господу нашему то ведомо, поскольку я ранен и вынужден оставаться пока в деревушке у леса. Искренно надеюсь, что благородство Вашей Светлости не допустит, чтобы это досадное недоразумение сказалось на моем жаловании, поскольку служу Вам верой и правдой. И тысячу раз умер бы за Его Светлость, если бы на то была Божья воля.
Примите искренние уверения в моей преданности.
Жак Кошон».
Маркиза де Конфьян медленно свернула бумагу снова в свиток, аккуратно перевязав его лентой. Убрала письмо в серебряную шкатулку с яркими лаковыми миниатюрами.
Эту шкатулку Серж купил у какого-то заезжего торговца из Азии, неизвестно каким путем забредшего в Трезмон. В ней она хранила самые дорогие ее сердцу вещи: единственную канцону, оставшуюся от трубадура Скриба, не сгоревшую в очаге, черную прядь волос Сержа-младшего и рыжую Клода, брошь с изображением розы, которую супруг подарил ей в знак своей любви.
И села в любимое кресло мужа.
Она проводила теперь в этом кресле дни за днями. Не говорила ни слова. И смотрела прямо перед собой. Подчас совсем нежданно по ее щекам начинали катиться слезы и так же нежданно переставали. Она почти не ела и почти не спала. Когда служанки осмеливались переодеть ее, она безропотно позволяла им это делать, кажется, даже не замечая, что происходит.
Лишь только когда юный маркиз прижимался к ее коленям, она рассеянно проводила рукой по его голове, и губы ее чуть вздрагивали.
І
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Конфьян
Мадам Лепэн, жена кузнеца, а в прошлом веселая служанка харчевни «Ржавая подкова» Аделина, кралась по замку Конфьян в опочивальню мадам Катрин, покуда ее муж-кузнец Жан заговаривал зубы стражам. Они прибыли в маркизат только этим утром. Управляющий Жуайеза, месье Гаспар, сказал, что в Конфьяне умер прежний кузнец (того прирезал из ревности мельник, как поговаривали в деревнях), и нужно было сменить его хотя бы временно, покуда не найдут нового мастера. Аделина с радостью ухватилась за эту идею и немедленно уговорила Жана отправляться в дорогу. Потому как маркизе, за здравие которой она молилась каждое воскресенье, необходима была немедленная ее, Аделины, помощь.
Жан поворчал для виду, но сундуки принялся складывать.
Теперь же, очутившись в стенах укрепленного замка, Аделина оставила мужа возиться со стражами, а сама, заявив, что заодно привезла кухарке любимого юным маркизом козьего сыра из Жуайеза, отправилась «на кухню».
Заглядывая во все подряд комнаты, она надеялась только на одно свое везение. А Аделина искренно считала себя очень везучей девушкой. Никому на глаза не попалась — уже повезло.
Впрочем, ей, действительно, повезло. Маркиза нашлась довольно быстро в комнате в самом конце длинного коридора. Сперва Аделина услыхала плачь младенца в смежных с ней покоях, и тут же догадалась — стало быть, и маркиза рядом. Толкнула тяжелую дубовую дверь без стука и оказалась в опочивальне мадам Катрин.
Маркиза перевела хмурый взгляд на дверь. Немногим ранее она выгнала всех служанок, запретив им переступать порог своей комнаты. Но разглядев, кто посмел нарушить ее уединение, холодно бросила:
— Ты зачем здесь?
Аделина широко улыбнулась и бросилась в ноги маркизе.
— Ваша Светлость! — воскликнула она. — Ваша Светлость! Как же я рада видеть вас живую! Месье Гаспар уверял, что вы к весне преставитесь от горя!
— Я живая, — поморщилась Катрин. — Теперь ступай вон.
— Мадам, я не могу вон! Потому что, если я — вон, то и вы пропадете!
— Мне все равно. А тебе должно быть и подавно.
Аделина открыла от изумления рот и эдак с открытым ртом вскочила на ноги. Потом мотнула головой и упрямо заявила:
— Когда-то вы не дали мне пропасть в харчевне «Ржавая подкова», облагодетельствовали меня так, что я и не смела мечтать, а теперь полагаете Аделину настолько неблагодарной! Конечно, слуги ведь не люди, в слугах благородства нет, так, пыль под ногами!
— Ты и есть неблагодарная, — отвернувшись к окну, Катрин пыталась понять, утро сейчас или скоро вечер. Впрочем, ей это было решительно безразлично. — Я просила тебя лишь об одном: забыть мое имя. Ты же имела наглость прийти сюда.
— Конечно, имела! — возмущенно воскликнула Аделина. — Потому что предупредить вас должна — через неделю здесь будет Его Светлость граф Салет! Он да еще полсотни родственников вашего супруга, желающих заполучить все ваше богатство!
Граф Салет был ближайшим после Сержа де Конфьяна родственником покойного герцога. Вот уже несколько лет он писал гневные письма королю, требуя передать ему Жуайез по праву наследования. Однако, пока был жив Серж, в том ему отказывали. Теперь еще оставались дети маркиза, которые наследовали все имущество отца. Но граф все не желал успокаиваться и искал себе соратников среди прочих обиженных родственников маркиза.