— Изверги, не люди, — грустно вздохнул Жан. — Ну да король наш — добрый человек. Он ее в обиду не даст. Управляющий Жуайеза, месье Гаспар, сказал, что ему теперь граф Салет письма пишет, чтобы он приказов маркизы не исполнял больше. Что недолго ей править герцогством осталось.
— Граф Салет! — воскликнул фрейхерр. — Как же! Слыхал! Знатный воин, лев на поле брани! Брат Ницетас, в прошлую зиму он вызвал на поединок восьмерых рыцарей. И нет больше ни единого из восьмерых!
— Пропал Конфьян, пропал Жуайез, — сокрушенно вздохнул Жан. — Впрочем, мы с моей Аделиной все же надеемся на короля. Маркиза-то сбежала с детишками к де Наве.
— Как к де Наве?! — загрохотал звучный голос откуда-то сзади. Вся троица и хозяин харчевни обернулись. За одним из столов сидел мужчина в богатом черном плаще, отделанном мехом и расшитом драгоценными каменьями и золотом. Он был не стар и, видимо, довольно крепок. О его, по всей видимости, богатой событиями жизни говорила задубевшая грубая кожа смуглого лица и многочисленные шрамы. Взгляд же темных глаз был острым и очень сердитым.
— Да так! — тут же кивнул Жан. — Просить защиты для детей и отстаивать их права.
— Lupa! — рявкнул незнакомец. И ударил кулаком по столу. — Опять улизнула!
Жан побледнел. Он дураком не был, быстро смекнув, что сболтнул лишнего. Нет, все-таки был. Поскольку сболтнул.
— Что ж, мессиры, — пробормотал Жан, — пойду-ка я спать. Правду говорит моя Аделина — день и впрямь был тяжелый.
С этими словами он быстро покинул харчевню.
А незнакомец встал из-за стола и обратился к фрейхерру Кайзерлингу и брату Ницетасу:
— А вы, и правда, считаете ее ведьмой, мессиры?
— Рыжая, стало быть, ведьма! — уверенно заявил брат Ницетас.
— И шлюхой?
— А к чему иначе волосы стричь и в мужской наряд облачаться? — отозвался фрейхерр Кайзерлинг.
— Вот уж спорно, — засмеялся незнакомец. — Но то, что шлюха она, я вам говорю наверняка! Я, граф Салет! Кузен несчастного герцога де Жуайеза, коего она свела в могилу, заколдовав коня на поединке, выбросившего его из седла! Она же околдовала и покойного маркиза де Конфьяна! Черная вдова, ведьма! Всем объявляю, двое ее мужей будут отомщены! А она — наказана! Со мной и семья маркиза! Мы вместе — та сила, что восстановит справедливость. И даже королю не стать у нас на пути! И всяк добрый человек должен оказать нам помощь, ибо то сам Господь говорит моими устами! И его десницей суждено стать мне! Со мною вы, мессиры?
Фрейхерр Кайзерлинг вскочил с лавки и воодушевленно воскликнул:
— Клянусь, Ваша Светлость, я с вами! Иначе стыдно мне будет ходить по земле, покуда такая несправедливость царит! Брат Ницетас, что ты молчишь?
— Церковь велит искоренять ересь, мессир, — ответил брат Ницетас. — А маркиза, несомненно, еретичка и колдунья. В этих вопросах духовенство на стороне праведности. Да, я с вами, мессиры! На правильность этого указывает мне нынче сам Господь.
— Вот и славно! — довольно потирая руки, сказал граф Салет. — В таком случае, на рассвете едем в Жуайез. Пора заявить свои права на него. А после, как только соберутся Конфьяны, отправимся к самому королю — требовать справедливости, друзья мои!
— Вот! Я всегда говорил, что нет ничего лучше доброй мужской дружбы! — весело подмигнув брату Ницетасу, добавил фрейхерр Кайзерлинг.
IV
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Трезмонский замок
«Ваше Величество!
Сир, дошли до провинций вести о том, что вы приютили в своем замке маркизу де Конфьян, в прошлом герцогиню де Жуайез и супругу моего покойного кузена. Родственники покойного маркиза, да и герцога тоже, готовы объединить свои усилия с тем, чтобы обратиться к вам за справедливым вашим судом. Они обвиняют маркизу Катрин в колдовстве, и их можно понять — уморив двоих мужей, маркиза стала богатейшей женщиной в королевстве.
А еще ходят слухи о том, что юные маркизы Серж и Клод прижиты ею чуть ли не от конюшего. И, признаться, все это звучит столь правдоподобно, ввиду неких подробностей жизни моего любимого кузена, что я и сам бы поверил. Духовенство в лице настоятеля аббатства Вайссенкройц готово поддержать притязания ваших вассалов. И у них довольно свидетелей, чтобы предать маркизу костру инквизиции.
Единственным выходом я вижу скорейшее замужество маркизы. И готов выступить в роли ее мужа, коли вы отдадите за нею Жуайез и Конфьян как за наследницей своих мужей. Детей ее я воспитаю как родных. По совершеннолетии они получат маркизат в равных долях, блюсти их интересы буду я. Дети, прижитые в браке со мной, станут наследниками Жуайеза.