— И то верно, — не обратив толком никакого внимания на произошедшее замешательство, продолжала болтать Барбара. — Надо сказать, все сложилось-то наилучшим образом. Но главное, утром зашла, а принцесса тихая, как мышка, под одеялом прячется. А принц-то наш счастливый, прям светится. Велел мне завтрак им в покои принести. Что ж я, не понимаю, что ли? Дело молодое, горячее. Да уж, радостное утро, самое светлое!
— Да уж, радостное утро, — проворчал Его Величество. — Ступай, Барбара, угости слуг на кухне, коль такое утро в нашем замке.
Маркиза шептала молитву, по-прежнему, не поднимая головы. А Клод с Сержем, весело переглянувшись, выпили по кружке славного трезмонского вина с медом.
— Кажется, ура? — тихо спросила королева своего супруга.
— Дай-то бог, — так же шепотом ответил Мишель.
Маркиз де Конфьян молча опрокинул в себя одним махом чашу с вином и, кажется, впервые в жизни почувствовал себя пьяным. Потом перевел взгляд на свою супругу и легко вздохнул — а ведь после разговора с дочерью накануне свадьбы думал, что еще нескоро сможет спокойно дышать.
— Где мой дульцимер? — подмигнув, спросил он Катрин.
Но не успела маркиза ответить, как в зал вбежал перепуганный доктор Андреас.
— Ваше Величество! Ваше Величество! — кричал он, пытаясь удержать в руках нечто… нечто не желавшее в его руках оставаться. — Ваше Величество, я пытался сварить рака, чтобы начинить его сахаром, а он!..
— Незачем меня варить! — кричал рак. — Незачем! Болван ты эдакий! Мишель! Мишель, скажи ему, пусть немедленно отпустит! Я случайно заколдовался и не помню, что делать — сейчас же верни меня назад! А то я не знаю, что я сделаю! Хотя нет! Знаю! Развалю твое чертово королевство! Не надо меня варииииииииить! У меня атеросклероз!
— Господи, — королева в ужасе посмотрела на короля. — Бедный дядюшка Маг. Он не сможет жить один. За ним присмотр нужен.