— Слушай, те трое были только первыми ласточками, — заметил он, обращаясь к Лилу. — Сейчас народ узнает, что ты добыл волшебные грибы, и весь город ломанется сюда за добычей. Нам с этим задохликом, — он кивнул на Эйнарда, — не отбиться. Нужна пара крепких здоровых ребят из моей команды — и будет лучше, если ты приведешь их немедленно.
Лил не стал скептически интересоваться, каким образом Тила предлагает ему уговорить людей послушаться дракона. Вместо этого посоветовал написать несколько слов для своих парней, чтобы миссия Лила увенчалась успехом.
Тила, несмотря на слабость, гоготнул и выдал бывшему неприятелю требуемое.
— Надеюсь, хоть кто-нибудь из них умеет читать, — заметил он и совсем уже без сил повалился на подушку. Почти тут же из потайной комнатки возвратилась Ильга с какой-то потрепанной тетрадкой в руках.
— Это записи Эйнарда! — торжествующе возвестила она. — Тут все есть: и как высушить гриб, и как приготовить отвар! Я прямо сейчас…
Лил кивнул и покинул госпиталь.
Когда два шкафоподобных парня заняли место в дверях госпиталя, отвар у Ильги был уже почти готов. Она не меньше двух десятков раз сверяла свои действия с записями в тетради Эйнарда, смертельно боясь что-то перепутать из-за волнения и не получить необходимого эффекта. Ах, если бы ей помогала мама, было бы значительно спокойнее во всех отношениях. Но градоначальник отослал выздоровевшую повитуху на поиски грамотной ведуньи, и та даже не знала, что сын ее находится на грани жизни и смерти и что ухаживает за ним столь ненавистная ей Беанна.
Ильга слишком хорошо понимала мать. Беанна была последним человеком, которого любая из них хотела бы видеть рядом с Эйнардом. Даже не опорочь она себя нагулянным ребенком, даже будь чистой и невинной, ее образ жизни, ее поведение с людьми, ее вольное обращение с мужчинами — нет, Эйнарду нужна была совсем другая спутница. Тихая, скромная, которая будет восхищаться им и ловить каждое его слово. Беанна же умела лишь дерзить, слишком высоко ставя собственную персону и ни секунды не думая о чувствах других. Да как она только посмела отказать Эйнарду?! Он же ради нее жизнь свою под угрозу поставил, а потом в бреду только эту вертихвостку и звал. Ох, Ильга никогда еще не испытывала ни к кому такой ненависти, как, ухаживая за старшим братом, к Беанне. Но жалость к Эйнарду оказалась сильнее. Разве могла Ильга отказать ему в этом последнем желании? А вдруг — вдруг?! — брату станет лучше рядом с возлюбленной? Вдруг он почувствует ее присутствие и постарается ради нее одолеть болезнь? Нет, Ильга не имела права не использовать такую возможность. И, подавив и ненависть, и не вовремя воспротивившуюся гордость, пошла к Беанне в дом и попросила ее…
Нда…
На просьбу ее поведение походило менее всего. Ильга обвинила Беанну во всех смертных грехах и вряд ли могла рассчитывать на ее отзывчивость, да еще и в отношении мужчины, который был ей не интересен. Но Беанна вдруг побледнела — так, словно известие о болезни Эйнарда поразило ее не меньше, чем Ильгу, — и бросилась в госпиталь, не думая об оставленной дома дочери и не боясь стать очередной жертвой эпидемии. И все ее последующие действия никак не вязались с образом надменной и самовлюбленной красавицы, какой Ильга привыкла ее считать. Беанна ухаживала за Эйнардом ничуть не хуже родной матери и уж точно с большим, чем Ильга, участием. Она смотрела на него с таким обожанием и сжималась при его стонах от такой боли, что при всем своем неприятии Беанны Ильга не могла удержаться от сочувствия. А вслед за сочувствием пришло и понимание. И, памятуя о неуклюжести брата в некоторых делах, в один необъяснимый момент Ильга не удержалась от вопроса:
— Почему ты ему отказала?
Беанна пожала плечами и сказала то, что Ильга никак не ожидала от нее услышать.
— Кто я такая, чтобы портить ему жизнь? С моим-то прошлым и моим будущим?
Ильга с изумлением хлопнула глазами.
— Но если ему все равно… — начала было она, однако Беанна качнула головой.
— Мне не все равно, — ответила она. И все же последнее слово осталось за Ильгой.
— Даже теперь? — тихо спросила она.
Но главное испытание Беанне предстояло пройти, когда Лил вдруг привел в госпиталь Тилу. И в ужас Ильга пришла вовсе не потому, что увидела возлюбленного, а живо представив дальнейшее поведение Беанны. Разумеется, та должна была ухватиться за представившуюся возможность и, выхаживая Тилу, заслужить его прощение, а затем попытаться вновь сблизиться. В том, что все произойдет именно так, Ильга не сомневалась: разве можно было добровольно отказаться от такого мужчины, как Тила? Вот только бедолаге Эйнарду в этом случае совсем ничего не светило: даже Ильга без единого колебания предпочла бы Тилу. Невозможно забыть этот гордый взор, эту статную фигуру, эту пронизанную мужеством посадку головы. Тила был высок, красив, да просто великолепен. А еще он считался отличным воином — и абсолютно заслуженно. От одного взгляда на него у Ильги заходилось сердце, а когда он случайно выделял ее из толпы, у нее подкашивались ноги, и в голове потом весь день было светло и радостно.