Она покачала головой.
— Совсем не сложно. Нужно только заглянуть в твои глаза, — Ариана сделала шаг вперед и смахнула челку с его лба. — В них же нет жестокости. Даже когда ты дракон.
Лил несколько мгновений смотрел на нее, потом отвел взгляд и долго молчал, а Ариана тщетно старалась понять, о чем он думает.
Зачем только она затеяла все это? Ведь и так было понятно, что Лилу неприятно само слово «дракон»: он всегда запинался, когда нужно было его произнести. Он был так уверен, что Ариана не станет с ним дружить, после того как увидит в образе ящера, что она до сих пор поеживалась, чувствуя ту его боль. А она потребовала, чтобы он снова превратился в дракона, чтобы снова рискнул всем тем, что успело появиться между ними за короткие месяцы дружбы. Но сколь коротки они ни были, Ариане и Лилу этого времени хватило, чтобы по достоинству оценить друг друга и те отношения, что возникли между ними с самого знакомства. Вряд ли у Арианы хватило бы жизненного опыта, чтобы дать им какое-то определение. Но она абсолютно точно знала, что Лил занял в ее сердце то самое место, которое пустовало с самого ее рождения. И Ариане меньше всего на свете хотелось, чтобы ощущение собственной неполноценности вернулось.
Однако ее проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, как жилось Лилу. Он никогда не жаловался, но в этом и не было необходимости. Ариане достаточно было взглянуть на собственного отца, в поведении которого отражалось настроение всех его соплеменников. Ни разу не встретившись с Лилом, не поговорив с ним, Хедин нередко позволял себе нелицеприятные высказывания об «этом драконьем отродье». Ариана не понимала, как можно судить о людях по поступкам других людей, но ни разу не спрашивала об этом отца, опасаясь того разгневать. Она вообще никогда не перечила Хедину, послушно выполняя его требования, в полной уверенности, что так и должно быть.
Но предвзятое отношение отца к Лилу, который готов был рискнуть жизнью ради подруги и не раз уже это доказал, заставило Ариану изменить свое представление о непогрешимости мнения отца. Ариана не понимала причины происходящих в ней изменений, но с каждым днем ей все меньше нравилось облачаться в мужские одежды и все менее интересны становились необходимые для воспитания воина занятия. А недавно — удивительное дело! — Ариане захотелось увидеть себя с длинной девичьей косой. И все это лишь потому, что Лил постоянно — прямо или косвенно — говорил, что ему интересна она сама, а не преподносимый ей образ.
Это было… неправильно и очень страшно. Гораздо страшнее, чем увидеть Лила в обличии дракона. Это ведь тоже был образ, навязанный ему другими людьми. Только Лил намного сильнее и значительно более давно, чем она, хотел от него избавиться. Хотел, чтобы окружающие видели в нем именно того, кем он был на самом деле. И разве многого он, по сути, желал?
— Прости меня, — еще раз попросила Ариана. — Я, конечно, вела себя как эгоистка. Но мне казалось, что это совсем просто: я сяду к тебе на спину, и мы вместе взлетим, и… Это, наверное, так волшебно — уметь летать… — она замолчала, погруженная в мечтания. Подняться в небо, как птица, хотя бы раз в жизни — это было самое заветное ее желание. У нее в горле встал комок, не позволяя говорить дальше. Впрочем, Лил и не ждал продолжения. Он глядел в землю, тяжело дышал и, казалось, пытался принять какое-то неимоверно сложное решение. У Арианы вдруг замерло сердце в страхе, словно сейчас решалась ее судьба. Что же она сказала настолько ужасное, что Лилу стало так плохо? И что скажет ей он теперь, когда ради своих фантазий она так дурно обошлась с его доверием?
Наконец Лил поднял голову и очень серьезно посмотрел на Ариану.
— Ты должна будешь крепко держаться за гребень, — проговорил он, и она, не веря своим ушам, даже приоткрыла от изумления рот. — Я не смогу говорить, когда стану драконом, поэтому запоминай все сейчас. Я лягу на живот, и по крылу ты сможешь забраться ко мне на шею. Я поднимусь невысоко и буду очень осторожен, но, если тебе вдруг станет страшно, крикни, и я сразу спущусь на землю. Все поняла?
Не в силах сказать ни слова, Ариана потрясенно кивнула. Лил кивнул следом.
— Хорошо, — сказал он. — И еще одно. Я не хочу, чтобы ты видела превращение. И не собираюсь спорить на эту тему, — добавил он, увидев, что подруга собирается возразить. — Либо ты принимаешь это условие, либо твоя мечта так и останется неисполненной.
— Моя мечта? — сдавленным голосом повторила Ариана. Ее пугал тон, которым с ней заговорил Лил. Это был какой-то чужой жесткий голос, пронизанный усталостью и разочарованием. Разочарованием в ней. Так вот чего она добилась…