- Не жалей меня! Не смей меня жалеть! - выкрикнула она, повернувшись к нему.
- С чего бы мне жалеть вас, ваша светлость, - сказал нищий, и в его голосе Виола услышала насмешку. Он протянул ей руку, чтобы она могла опереться, вставая, как подобало знатной даме, но она оттолкнула ее.
- И издеваться надо мной тоже не смей! - вскипая, крикнула Виола.
- Гнев полезнее жалости к себе, - ответил нищий. - А теперь поднимайся сама, если не хочешь, чтобы я пожалел тебя и помог.
Виола вскочила и, проскользнув мимо нищего, бросилась в лачугу, на свою убогую постель.
- Если бы не ты, я сгнил бы в каменоломнях, - сказал нищий, вернувшись в лачугу следом за Виолой.
- Если бы не я, ты туда бы не попал, - ответила она, не повернув головы.
- Если бы я не попался тогда на глаза королю, ты вышла бы за какого-нибудь придворного или горожанина поприличнее, - задумчиво ответил он.
- Если бы не мой язык, он не взбесился бы настолько, чтобы выискивать мне наихудшего жениха, - ответила Виола, намеренно не смягчая своих слов.
- Если бы не твой язык, ты не была бы сама собой, - спокойно ответил он.
А ведь он прав, потрясенно подумала Виола, в очередной раз поражаясь, как хорошо нищий успел ее узнать.
Утром она подала голос лишь, увидев, что нищий собирается, как обычно, идти в город:
- Я же сказала, что сегодня сама пойду в торговый ряд.
- Хорошо, - кивнул он. - Я только провожу тебя.
Он проводил ее утром и встретил вечером, и Виола не нашлась, что сказать.
Она согрела похлебку, и они поужинали в молчании.
- Так какой ты хотела стол? - спросил нищий по окончании трапезы.
- Никакого, - ответила Виола, давно заметившая свежие доски в его рабочем углу.
Какое-то время он молчал, передвигая и перебирая их.
- Если я буду делать по своему усмотрению, потом ушить, как платье, не получится.
Хоть Виола и стояла к нему спиной, она закусила губу, чтобы не улыбнуться. Сдаваясь, она повернулась к нищему.
- Совсем маленький, чтобы поставить здесь, у стенки, - она указала на стену у очага.
Пока нищий был занят столярничанием, Виола купила холст и вечерами, устроившись поближе к очагу, шила. Перед тем, как купить ткань, она долго взвешивала на руке оставшиеся у нее монеты, думая о том, что их можно было бы потратить и на покупку молока. Впрочем, решила она, это деньги, заработанные в трактире ею лично, а молоко, как и прочие продукты, они могут покупать из тех денег, что зарабатывают в торговом ряду.
Нищий смастерил маленький стол с полочками над ним, куда она могла ставить посуду и два стула с резными спинками. Стулья получились тоже небольшие, но красивые, они понравились Виоле больше всего. На земляном полу они не стояли ровно, и нищий сделал в том месте, где должны были стоять стол и стулья, деревянный настил. От этого в лачуге сразу стало как-то уютнее, и Виола пожалела, что такого настила нет по всему полу, но сказать об этом не решилась, понимая, что и так доставила мужу множество дополнительных хлопот.
- Так, и правда, лучше, - сказал нищий, вместе с Виолой оглядывая результат своей работы.
Она понимала, что сейчас должна поблагодарить его, но слова почему-то застревали в горле. Благодарить она привыкла свысока, и понимала, что так скорее оскорбит, нежели отблагодарит его.
- Тебе нравится? - спросил нищий, наконец, взглянув на Виолу.
Она кивнула.
Их глаза встретились, и Виола поняла, что говорить не обязательно - то, что она не сумела высказать словами, оказалось, легко и просто передать взглядом.
- Еще какие-нибудь пожелания будут? - спросил нищий.
Виола покачала головой, отводя глаза.
Расставляя кухонную утварь по полочкам, она ругала себя за то, что мысленно продолжает называть его нищим, ведь тогда ей и себя стоило бы называть нищенкой или женой нищего, но привычка укоренилась глубоко, и отказаться от нее было трудно.
Как же тогда ей называть его, продолжала думать Виола, усаживаясь за шитье. Горшечник, муж, Гвидо?
У нового стула обнаружился один недостаток - на колени падало слишком мало света от очага, чтобы шить. Виола отодвинула стул и уселась прямо на дощатый настил. Она шьет рубаху для мужа, подумала Виола, вырабатывая привычку. Но ведь он тоже вслух никак не обращается к ней, вдруг пришло ей в голову. А мысленно? Интересно, как он называет ее, когда думает - герцогиней, женой или Виолой? Или, может, тоже каким-нибудь обидным прозвищем? Она перевела взгляд от шитья на мужчину за гончарным кругом.
Не так давно, начав шить рубаху и прикидывая на глаз ее размер, Виола обнаружила, что удобнее всего разглядывать мужа, когда он занят работой. Во-первых, сосредоточившись на работе, он не обращал внимания на то, что она на него смотрит, а во-вторых, работая, он откидывал волосы от лица, так что его легче было рассмотреть. В остальное время он словно прятался за прядями спутанных волос, и Виола подозревала, что борода ему нужна для той же цели. Когда волосы не мешали, становились отчетливо видны темно-карие глаза с угольно-черными ресницами, черная, четкая линия бровей и нос с горбинкой.
Виола затруднилась бы сказать, хорош он собой или нет, ей не нравилась его борода, но одно она готова была признать - глаза у него красивые.
Утром Виола снова собралась в торговый ряд. Там в перерывах между торговлей, она уже привычно болтала с Симонеттой или разглядывала остальных горшечников и проходящих. Виола больше не боялась быть узнанной и уже привыкла к тому, что периодически кто-нибудь из покупателей замечал ее красоту и начинал угодничать в попытке сбить цену. Вот и сегодня, услышав:
- О, да это же та самая красавица! - Виола нехотя оторвалась от поделок Джанино, чтобы поднять глаза на покупателя.
Граф Урбино, соскочив с лошади, остановился перед ее лотком.
- Ваша светлость, - поклонилась она.
- Красотка, куда же ты исчезла? - спросил Урбино, удерживая лошадь на поводу. Как и раньше, граф был разодет в парчу и увешан драгоценностями сверх меры. Такие щеголи всегда вызывали у Виолы насмешку. Вот и сейчас, оглядев его, она улыбнулась краем рта.
- Могу спросить вас о том же, ваша светлость.
- Нет, какова! - граф Урбино взмахнул рукой, увешанной перстнями.
- Если не желаете ничего покупать, лучше посторонитесь - ваш конь распугает мне всех покупателей.
- Святые угодники, я готов скупить весь твой лоток, если ты согласишься прогуляться со мной, красавица!
- Убавьте свою прыть, граф, здесь продаются горшки, а не права на прогулку со мной, - осадила его Виола.
- Что же в таком случае, мне сделать, чтобы заслужить такое право?
- Боюсь, граф, вам ничто не поможет.
- Тебе совсем не жаль несчастного влюбленного? - пылко воскликнул Урбино.
- Не слишком вы похожи на влюбленного и менее всего - на несчастного, - ответила Виола, насмешливо скользнув глазами по разодетой и упитанной фигуре кавалера.
- А так? - Урбино приложил руку к сердцу и изобразил страдальческое лицо. У него был такой забавный вид, что Виола не могла не рассмеяться.
- Я сгораю от страсти, а жестокосердная смеется, - полушутя обиделся граф.
- Так найдите себе менее жесткокосердную, - посоветовала Виола.
- Но ведь другой такой нет! У кого еще есть такие дивные глазки, щечки, губки?! А косы? Клянусь, если одеть тебя в парчу и шелка, ты затмишь даже прославленную герцогиню Миланскую!
Виола громко расхохоталась, услышав, как ее сравнивают с ней же самой. Раньше, скорее всего, она бы испугалась, что ее узнали, но теперь ей было просто смешно.
Обиженный таким внезапным приступом веселья граф Урбино недоуменно смолк.
- Разве вы когда-нибудь видели герцогиню, что сравниваете меня с ней? - спросила Виола, отсмеявшись.