Почему он до сих пор не сделал этого? Богине он признался, а с ней все еще боится объясниться.
О, ей совсем не нужны его объяснения и признания! Ей будет достаточно увидеть его, и она сама бросится в его объятия! Любимый, долгожданный, желанный Кевин…
Нет, она не сможет ждать до завтра. Она должна найти его сейчас.
Подойдя к полке, где лежала ее сложенная в стопку одежда, она вытащила темно-синюю длинную юбку и белую блузку с полукруглым вырезом на груди и спине. Потом быстро сбросила с себя помятые брюки и футболку, в которых провалялась полдня в постели, и, оставшись в одном нижнем белье, вдруг опустила глаза и стала разглядывать свое тело.
О Господи, ей стукнуло двадцать шесть, она зрелая, сексуальная, красивая женщина. Но к этому телу вот уже сколько лет по-настоящему не прикасался ни один мужчина!
Ее первым мужчиной был молодой режиссер Ник Купер, который преподавал в их театральной студии актерское мастерство. Она влюбилась в него девятнадцатилетней девчонкой, влюбилась по-юношески безрассудно и открыто. Он был на шесть лет старше ее и долго делал вид, что не замечает ее откровенных влюбленных взглядов, ее кокетливых улыбок и провоцирующих насмешек. Эти едва заметные игры между ними длились три месяца, пока однажды на студийной вечеринке Джессика, танцуя с ним, не призналась ему в любви. Они оба были слегка пьяны, и Ник, наклонившись к ее уху, страстно прошептал: «Я знаю. И тоже люблю тебя». После вечеринки он, отвозя ее в своей машине домой, часто останавливался, и они, как школьники, целовались. Потом они стали встречаться и проводить все свободное время вместе. Ник учил ее не только тонкостям актерского ремесла, но так же бережно и заботливо посвящал в тайны искусства любви. Через полгода его пригласили на работу в новый театр в Чикаго, и им пришлось расстаться. Первые несколько месяцев они часто писали друг другу, потом стали писать реже, и вскоре переписка оборвалась. Спустя какое-то время он прислал ей открытку, в которой просил простить его за долгое молчание и по-дружески сообщил, что собирается жениться. К тому времени Джессика уже смирилась с утратой близкого и любимого человека и послала ему ответную открытку с искренними и наилучшими пожеланиями. Позже она поняла, что любовь к Нику была лишь ее собственной внутренней потребностью познать и открыть саму себя. Она вспоминала о Нике как о светлом гении, который передал ей свою страсть к театру, открыл в ней женщину и помог найти путь в жизни. В ее памяти он навсегда остался талантливым, тонким учителем. И она была благодарна ему.
Ник Купер был первым мужчиной, который прикасался к ее телу, любил это тело, заставлял его отвечать на любовь.
И только теперь, спустя много лет, это тело, так долго не знавшее любовных ласк, снова оттаяло, ожило и потянулось к мужчине.
Джессика вздохнула и стала медленно надевать юбку, когда снова послышался стук в дверь.
— Одну минутку! Я сейчас! — крикнула она, чувствуя, как от волнения у нее задрожали руки.
Судорожно застегнув юбку и натянув блузку, она бросилась к двери и открыла.
И в ту же секунду ей захотелось провалиться сквозь землю.
В дверном проеме высилась худая фигура Тима Кэпшоу.
Оторопевшая Джессика невольно попятилась, но тут же взяла себя в руки.
— Что тебе здесь нужно, Тим? — низким голосом проговорила она.
— Ты. — Его колючий, пронизывающий взгляд впился в нее.
— Нет, Тим, между нами давно все кончено.
Уходи.
— Ты ошибаешься, киска, я так не думаю.
Мы с тобой так и не успели по-настоящему сблизиться. Ты ведь когда-то хотела узнать меня получше, не правда ли? Вот этот момент и наступил.
— Это желание давно прошло, Тим. Прошу тебя, оставь меня в покое и уходи.
— Нет, Джессика, я уйду только после того, как ты станешь моей.
Он закрыл за собой дверь и стал приближаться к ней. Она снова отступила и, наткнувшись на кровать, едва удержалась на ногах.
— Киска, тебя ведь просто тянет к постели, проскрипел он, нагло рассмеявшись. — И ты пытаешься сказать, что не хочешь узнать настоящего мужчину? Не поверю. Посмотри, ты ведь вся трепещешь от желания, твое тело жаждет мужских прикосновений.
Продолжая гипнотизировать Джессику словами и взглядом, он быстро оказался рядом с ней и попытался обхватить руками. Она отбила его руки, вывернулась и отскочила на середину комнаты.
— Только не твоих, Тим, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Уходи, уходи по-хорошему. Иначе я подниму шум.
— Ты ведь знаешь, киска, что я ничего не боюсь. Сотня долларов заткнет рот любому индусу. А ты, надо признаться, так сексуальна в гневе. Трудно устоять. Сколько страсти, ну и женщина! И ты думаешь, что я упущу такую женщину, как ты? Тим Кэпшоу не будет самим собой, если это случится. Давай лучше не будем ссориться. Иди ко мне сама. — Он протянул к ней руки, мерзко и похотливо улыбаясь.
Джессику трясло от гнева. Ее щеки горели, на лбу выступили капельки пота. Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди, и часто, прерывисто дышала.
Тим ехидно усмехнулся.
— Думаешь, нормальному мужчине легко смотреть, как вздымается твоя пышная грудь, готовая разорвать жалкие лоскутки, сдавившие ее, и вырваться на свободу? Ты что, думаешь, что я камень, киска?
— Нет! Ты зверь! — свирепо выкрикнула она. — И тебе не место среди людей! Убирайся! Вон!
Она бросилась к двери, широко распахнула ее и стала рядом, снова сложив руки на груди.
— Вон! — повторила она, готовая испепелить его взглядом, ожидая его ухода.
Но Тим не торопился уходить. Он совершенно невозмутимо обвел глазами ее комнату.
— Судя по этому жилищу, в твоей жизни мало что изменилось, киска. Ты могла бы жить лучше. С твоей внешностью и талантом…
— Вон! — перебила она.
Тим медленно направился к двери и, поравнявшись с ней, на миг остановился.
— Уверен, что мы еще увидимся. И не только увидимся, — небрежно уронил он и вышел.
Как только он оказался за дверью, Джессика обеими руками шумно захлопнула ее и закрыла на задвижку.
Проклятие! Дьявол! Как этот мерзавец умудрился так быстро найти ее?
Ее продолжало трясти, и, чтобы успокоиться, она стала ходить по комнате. В воздухе все еще висел ненавистный запах его дорогого лосьона, который преследовал ее, перехватывал горло, вызывал удушье. Она подошла к двери балкона и широко распахнула ее.
Свежий ветер ворвался в комнату, всколыхнул занавеску, ласково коснулся ее пылающих щек.
Господи! Джессика упала на кровать и разрыдалась.
Господи! Почему? Почему этот грязный подлец явился к ней сегодня? Почему он, а не Кевин? Где ее Кевин? Почему он не пришел, чтобы спасти ее от этого зверя в человеческом облике?
Горячие, соленые слезы текли ручьями по ее щекам. Она утирала их кулачками, продолжая безутешно всхлипывать.
Каждый вечер между восьмым и девятым часом, когда угомонившаяся и притихшая Лакшман Джула, скупо освещенная редкими фонарями, медленно погружается в сон, откуда-то со стороны Гималаев поднимается сильный, порывистый ветер. Он со свистом несется по ущелью вдоль Ганги, обрушивается на дома, теребя оконные рамы, раскачивает и ерошит буйные кроны огромных вековых деревьев, растущих на склонах холмов, которые когда-то, еще в самом начале мира, почтительно расступились, освобождая путь для стремительно бегущей богини-реки.
Кевин стоял на мосту, подставляя лицо под яростные порывы ветра. Мост под ним раскачивался и содрогался. Тросы визжали и тряслись. Река, похожая на огромную черную змею, извиваясь всем телом, ползла мимо.
Джессика. Он проспал почти весь день, и только к вечеру, снова отправившись на ее поиски, встретил Уму и Шанкара и узнал, где она остановилась. Он, не раздумывая, побежал в ее ашрам, но у входа его встретил управляющий и спросил, к кому он идет.