Кевин помолчал, как будто размышляя над чем-то.
— Да, этот подонок когда-нибудь заплатит за все свои грехи, — сказал он. — Только не пойму, как он оказался на этом пляже. Вы что, пришли сюда вместе?
— Нет. Я пришла сюда одна, чтобы искупаться, а когда вышла из воды, он уже сидел на берегу.
Я не могла поверить, что он способен на это.
— Но ведь он приехал в Ришикеш к тебе?
— Нет, Кевин. Я не знаю, почему он сюда приехал. Он просто возник пару дней назад и почему-то решил, что я ему что-то должна. Видимо, решил наверстать упущенное, ведь между нами никогда ничего не было. Я порвала с ним в то утро, когда ушла из твоей мастерской.
И с тех пор мы не виделись. Ты мне веришь, Кевин? — горячо проговорила она.
Он неожиданно притянул ее к себе.
— Верю.
Они стояли теперь так близко друг к другу, что его подбородок почти касался ее лба. В этом его «верю» Джессика услышала все, что ей хотелось от него услышать.
— Верю, — повторил он. — И мне так много нужно тебе сказать, Джессика. — Его глубокий грудной голос слегка дрогнул. Он осторожно провел рукой по ее всклокоченным, пересыпанным песком волосам.
Она подняла голову.
— Не нужно, — прошептала она. — Я сама все знаю. Я… тоже… люблю тебя…
Его руки крепко сжали ее плечи, и она почувствовала, как у нее подкашиваются коленки.
Пронзительная сладкая дрожь окатила ее с головы до ног. Дыхание застыло в груди. Призывно откинув назад голову, она замерла. Туман страсти застелил и без того уже ничего не видящие глаза, и отяжелевшие веки самовольно прикрылись. Полные, приоткрытые губы ждали поцелуя.
Кевин еще несколько секунд помедлил, любуясь ее бледным от страсти, светящимся лицом, потом наклонился и, словно ветерок, нежно коснулся ее губ.
Она вздрогнула, вздохнула, обвила руками его шею и обхватила ладонями затылок.
— Любимая, — сорвалось с его губ, и он жадно припал к ее алому рту.
Поцелуй был долгим, как вечность, глубоким, как бездна, обжигающим, как сотня индийских солнц. Джессике казалось, что губы Кевина навеки приплавились к ее губам, и она готова была отдать ему свое дыхание, свое тело, свою жизнь.
Наконец Кевин с усилием прервал поцелуй, взял в ладони ее лицо и стал нежно водить по нему пальцами.
— Я так долго искал тебя, Джессика, — хрипло проговорил он. — Почему мы по-настоящему встретились только сейчас? Почему только сейчас я понял, что ты для меня все, что мне нужно от жизни?
Она счастливо улыбнулась и осторожно приложила пальчик к его губам.
— Целуй меня, Кевин. Слова нам теперь не нужны. Все равно никто из нас не поймет, откуда приходит любовь. Целуй меня. — Она снова откинула голову и потянулась к его губам.
10
Задыхающийся Тим Кэпшоу вышел на пустынную дорогу, отряхнул джинсы, одернул футболку, потрогал пальцами треснувшую губу и выругался.
Проклятье! Собирался побаловаться с девчонкой, а нарвался на кулак братца. Да, Рич был прав: странное место этот святой город Ришикеш. Нужно как можно скорее уносить отсюда ноги.
Он перешел дорогу и огляделся, ища глазами арендованный мотоцикл, на котором примчался сюда, как только дождался звонка Рича.
Он оставил его под деревом за кустами, метрах в трех от дороги.
Злая усмешка перекосила его рот. Картинка, которую он рисовал себе по дороге сюда, была гораздо приятнее той, которая предстала перед его глазами. Джессика Роджерс оказалась не подарком и, как положено будущей звезде Голливуда, успела завести телохранителя. Или любовника. Что ж, он, Тим Кэпшоу, на этот раз проиграл. В жизни бывают и промахи. Но если он все-таки захочет ее достать, он достанет ее.
Не здесь, так в Штатах. Он еще на эту тему подумает.
Тим продолжал шарить глазами по кустам, но мотоцикла нигде не было. Черт, неужели кто-то умудрился угнать его? Он похлопал себя по карману. Ключи на месте. А вместе с ключами и расколовшийся амулет. Нет, угнать мотоцикл без ключей, да еще спрятанный за кустами… это не так просто. Он должен быть где-то здесь.
Тим блуждал по окрестным зарослям, присматриваясь к каждому дереву. Мотоцикла нигде не было. Он снова многоэтажно выругался.
Может, он поставил его глубже в лесу?
Склон горы начинался метрах в десяти от дороги. Возможно, что он в конспираторском ажиотаже поставил его у самого склона.
Тим углублялся в лес, который с каждым шагом становился все гуще и непроходимее.
Нет, нужно быть полным идиотом, чтобы засунуть мотоцикл так далеко от дороги. Тим Кэпшоу не был полным идиотом. По крайней мере, до сих пор. Поиски мотоцикла, который продолжал скрываться, начинали его изводить.
Может, к чертовой матери бросить этот проклятый мотоцикл и вернуться в Рам Джулу пешком? Если его украли, Тим заплатит за него, и дело с концом. Невелика потеря.
Он собирался уже повернуться, чтобы выйти из лесу, как услышал за спиной настойчивый треск ломающихся веток. Тим резко обернулся.
В трех метрах от него стоял огромный рыжий лев с роскошной гривой.
Тим затрясся. Его лоб вмиг покрылся испариной. Немигающим взглядом он уставился на льва.
Уходи, животное. Если ты — моя горячечная галлюцинация, то ты знаешь, что я пил всего неделю и не так много. Лучше исчезни.
— Изыди, — бормотал он, едва шевеля побледневшими губами.
Но лев не исчез, а, напротив, стал медленно приближаться к нему.
О черт, что делать? Вокруг — густые заросли, бежать некуда. Но Тиму очень хотелось жить, и он сломя голову бросился бежать через кусты.
Ветки трещали под ним и хлестали по лицу, шипы сквозь одежду впивались в тело, он застревал между стволами деревьев, падал, снова поднимался и продолжал в панике бежать, боясь оглянуться назад. Порой ему приходилось бросаться на кусты всем телом и потом кубарем катиться по земле, но он снова вставал и продолжал бежать, не чувствуя ног под собой и боли от царапин и ссадин. Наконец, обессилевший и почти бездыханный, он упал на землю и с ужасом оглянулся.
Никого. Тим уронил голову на землю и несколько секунд пролежал, не шевелясь, пытаясь отдышаться. Потом снова с опаской оглянулся, напряженно вслушиваясь в шорохи леса.
Тишина. Никого. Лев исчез. Тим вздохнул и собрался встать на ноги.
— Нет! — вырвался душераздирающий вопль из его груди.
Из-за кустов медленно выходил рыжий преследователь.
Тим вскочил на ноги и бросился в противоположную сторону, но, сделав несколько шагов, споткнулся и упал. За спиной раздался страшный хруст веток.
— Нет… — Тим побелел и беспомощно перевернулся с живота на спину.
Лев стоял над ним и, вертя головой, рассматривал его. Тим зажмурил глаза и в тот же миг перед ним понеслись картины из его озабоченной и распутной жизни. Видения мелькали с фантастической скоростью, и после каждого горечь и сожаление возникали в душе Тима, пока он, закрыв лицо руками, не разразился слезами.
Что ж, если это конец его жизни, то другой смерти он, наверное, не заслужил. Он сам в свое время сожрал не одного конкурента. Теперь настал его черед.
Ни живой ни мертвый, Тим убрал руки от лица.
Глядя ему прямо в глаза, лев потряс гривой и вдруг, широко разинув пасть, издал оглушительный рев. Тим сжался в комок и снова зажмурился.
— Нет, я не хочу умирать. Я хочу жить, но по-другому, — зашептал он скороговоркой. — Если ты сейчас сожрешь меня, у меня не будет шанса изменить свою жизнь. Дай мне шанс. Я знаю, что за мои грехи меня нужно было бы сожрать раз пятьдесят. Но я могу исправиться. Только дай мне шанс. — По щекам Тима текли горькие, жгучие слезы.
Лев терпеливо выслушал его лепет, снова потряс гривой, потом торжественно поднял лапу и занес ее над теряющим сознание человеком. Тим почувствовал тяжелое прикосновение мягкой, когтистой ступни к своей груди и потерял сознание…