Выбрать главу

— Фу-ты ну-ты! На себя посмотри, усатый!

— А ты на себя, лопоухий!

— Нет, ты на себя, длинноносый!

— От длинноносого слышу, трепло!

Оживленно переругиваясь, они не заметили, как врезались в корму «Пиявки»:

«Бумм!»

Выше, на уровне палубы, открылось окошко. Из него высунулась крыса и, щурясь от света, сочившегося из кают, крикнула:

— Эй, кто там? А ну покажись!

Друзья схватились за днище шлюпки и подтащили свой плот поближе к «Пиявке». Они прижались друг к другу так тесно, что слышали дыхание друг друга. К крысе наверху присоединился еще кто-то:

— Что тут такое, приятель?

— Мне показалось, я слышал шум. Как будто двое переругивались, а потом что-то ударилось о борт.

Третий, злющий голос вступил в разговор:

— Если сейчас же не закроете окно, получите! Отдохнуть не дают! Сквозняки по ночам устраивают!

Окно захлопнулось, за ним кто-то сдавленно бранился. Бью и Вург облегченно вздохнули. Вург прошептал:

— Надо выждать, пока они все уснут. Тогда посмотрим, что можно сделать. Что это ты такую рожу скорчил?

— Я оттого «такую рожу скорчил», приятель, что зверски проголодался!

— Ты хочешь сказать, что продовольствие кончилось?

— Вот именно, и вода тоже. Мы тут с голоду помрем.

— Не говори ерунды. Тебе хватит запасов жира на годы!

— Пф-ф!

— Да не шуми ты! Лучше скажи, что ты еще затеял, Бью?

— Ф-фу! У пузырчатки вкус отвратительный!

— Не удивительно! Даже акулы носы воротят от этой дряни. Бью, куда ты? Вернись!

Но Бью уже карабкался на кормовой балкон с проворством, на какое способен только голодный заяц.

— Я ненадолго, старина. Держи оборону, пока я не вернусь.

Мгновение спустя прожорливое создание уже исчезло во тьме. Вург сидел как на иголках, нервно покусывая собственную лапу.

Хорек и крыса готовили на камбузе. Хорек выкладывал ломти горячего хлеба на поднос, чтобы остудить их, а крыса нарезала фрукты, чтобы потом смешать их с медом.

— Они принесли с острова хорошие свежие фрукты. Капитан фрукты не очень любит, и все-таки будет неплохо подать их ему к завтраку.

Отрезав ломтик яблока, хорек слизнул мед с лапы и подмигнул крысе:

— А мы съедим их на ланч, после того как уберем со стола капитана.

Вытерев лапы о тряпку, второй разбойник снял с крюка тушку голубя:

— Помоги-ка ощипать птичку, приятель!

Этим они оба и занялись. Потом крыса полезла в шкаф за вертелом… Остановилась, тупо посмотрела на пустой стол, что стоял как раз напротив окна, и злобно повернулась к своему напарнику:

— Ты считаешь, это смешно, да? А ну положи обратно!

— Положить обратно? Что, приятель?

— Я тебе не приятель, толстый ворюга! Куда делся фруктовый салат, что я приготовил? А ну отдавай!

— Да не трогал я твой са… Ой! А где же хлеб? Я его только на секундочку здесь оставил, чтобы он остыл…

— Ну ты, нытик, ты меня не разжалобишь своими разговорами о хлебе! Я сам видел, как ты таскал ломтики яблок из салата! Я тебе живо отрежу твои вороватые лапы!

— Ах, вороватые? А как, интересно, ты утром объяснишь команде, почему нет хлеба?

— Ты еще будешь говорить, что я украл твой поганый хлеб! На, получи! — Размахнувшись тушкой голубя, крыса влепила хорьку звонкую оплеуху.

— Ах вот ты как! Это ты зря сделал! Вот тебе! — И хорек ткнул крысу в живот деревянной скалкой. Тут они сцепились всерьез.

Бью наблюдал всю сцену с палубы, уписывая кусок хлеба. Заслышав чьи-то шаги, он спрятался за камбузом. Недоеденный кусок хлеба упал на палубу. Блохастый остановился, увидел его и тут же схватил. Жуя, он отправился посмотреть, что там за шум на камбузе. Он заглянул внутрь и сказал:

— Отличный хлеб, ребята. Надеюсь, вы его много испекли к завтраку. Люблю хлебушек!

Блохастого тут же втащили на камбуз. На него немедленно набросились два кока. Они отвешивали надсмотрщику тумаки, приговаривая:

— Так, значит, это ты, вшивый ворюга!

— Аи! Ой! Помогите! Убивают!

Хорек угрожающе размахивал скалкой:

— Убивают, говоришь? Я тебя пристукну, сопливый воришка! На, получи!

Вооружившись медным половником, кок-крыса кинулся на Блохастого и несколько раз огрел его:

— А после того, как он тебя пристукнет, я тебя прикончу, оглоед несчастный!

Шум, доносившийся с борта корабля, заставил Вурга посмотреть вверх. Из темноты донесся почти беззвучный шепот Бью:

— Лови!

На Вурга свалились две буханки теплого хлеба, а вслед за ними и сам Бью с миской, которую он сразу поставил между ними:

— Ничто так не поднимает настроения, как салат из свежих фруктов с медом! Будь так добр, не налегай на хлеб, оставь и мне немного. А еще я нашел флягу и набрал в нее воды из бочки. Все-таки это лучше, чем ничего.

Вург обрадовался еде, но все же сурово отчитал Бью:

— Из-за того, что ты не можешь приструнить свой желудок, нас могли поймать и убить. Ты глупо рисковал. Больше так не делай, Бью!

Воинственный заяц беззаботно махнул обоими ушами:

— Ой, ну хватит нудить! А что прикажешь делать: голодать? Как же!

Вург не мог не улыбнуться безрассудству Бью. Да, этому сам черт не брат!

— Ладно! Только будь осторожен. А они неплохо живут, судя по размерам этих буханок. Этих двух хватит, чтобы накормить целую команду. Зачем ты взял так много хлеба?

Бью оторвал кусочек и обмакнул его в мед:

— Не пропадет, дружище! Я уверен, что Льюк и все остальные обрадуются свежему хлебу. Не думаю, что они здесь видят его часто. Вот вздремнем немного и отправимся их искать.

Оставалось еще несколько часов до рассвета. Льюк сидел, прикованный к своей скамье, и, склонившись над веслом, дремал. Живодер храпел на каком-то тряпье. На нижней палубе, освещенной еле теплившимися светильниками, было тихо. Разве что изредка всхлипнет во сне какой-нибудь несчастный, которому приснятся родные места и прежние счастливые времена. Рангувар тоже дремала. Она проснулась оттого, что кто-то дотронулся до ее уха чем-то колючим. Это был сухой стебелек пузырчатки. Снова дотронулись, и на этот раз ей удалось схватить стебель. Она открыла глаза и услышала шепот:

— Эй, послушай-ка, нет ли среди вас парня по имени Льюк? Знаешь, такой… ну, настоящий воин, как ты?

Рангувар сразу насторожилась. Она повернула голову и увидела усатую улыбающуюся физиономию зайца. Он приложил лапу ко рту, призывая ее молчать. Рангувар кивнула. Указав на Льюка, она прошептала:

— Вон там, первое весло с той стороны. А ты кто?

— Официально познакомимся позднее. На, пожуй пока.

Совершенно заинтригованная, но преисполненная благодарности, Рангувар взяла у зайца большой кусок свежего хлеба с фруктовым салатом сверху:

— Не ешь так быстро! Такие времена, что надо один раз откусить и двадцать — пережевать. Пока!

Заяц махнул лапой и исчез.

Рангувар разбудила Льюка, потянув его за весло:

— Тс-с! К тебе пришли, Льюк. Посмотри!

Тут из амбразуры высунулся Бью с выражением крайнего осуждения на физиономии:

— А ты почему не мертвый?

Льюк помотал головой, не веря своим глазам:

— А ты?

— А я слишком голоден, чтобы сейчас заниматься умиранием, старина. Вург, знаешь ли, тоже скорее жив, чем мертв. Слушай, лучше не разговаривай со мной, а то мне будет не остановиться. Вот немного еды, подели ее на всех. Как нам разобраться с этими цепями, я придумаю. А пока сидите себе и радуйтесь: прибыла партия спасателей, будь она неладна!

Когда Бью ушел, Льюк и Рангувар последовали его совету. Они сидели и радовались, позабыв о сне. Блеснул первый лучик надежды.

32

Путешествие к Северному Берегу подошло к концу. К счастью, погода стояла хорошая и направление ветра оставалось благоприятным. Однако у боцмана Паруга были все основания для недовольства. Вилу Даскар через Акклу велел ему явиться в капитанскую каюту. Трепеща, Паруг нерешительно подошел к двери. Вилу Даскар бывал крут и непредсказуем — кто знает, зачем он хочет видеть боцмана на сей раз? Паругу открыл Живодер. Он поигрывал своим кнутом, и выражение его отвратительной физиономии не предвещало ничего хорошего.