Легенда о механизме

Лу Серж , Демар Вольдемар Легенда о механизме

Серж ЛУ Вольдемар ДЕМАР

ЛЕГЕНДА О МЕХАНИЗМЕ

Пародийный роман

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ

"На реках вавилонских сидели мы и плакали, вспоминая Сион". Псалом 136-й. Глава 1 ЯВЛЕНИЕ ЧУДОВИЩА На реках вавилонских, в огромном городе, жили три друга, называвшие себя Бром, Фтор и Йод. В одно обычное утро, когда желтый туман стелется над рекой, галогены Бром, Фтор и Йод сидели за парапетом набережной и пытались удить рыбу. Фтор забрасывал спиннингом блесну, Бром вглядывался в воду, а Йод по обыкновению зевал и почесывался. - Клева нет, - сказал Йод. Он считался у галогенов самым сообразительным. Бром отнял спиннинг у Фтора и попытал счастье. Счастья не было. - Я ж говорю, дохлый номер, - проворчал Йод и грязно выразился (грязно выражаться у галогенов было в обычае). - На ты попробуй, - сказал Бром. - Больно умный. Больно умный Йод брать не стал. Бром настаивал. Оба при этом грязно выражались. Наконец на помощь Брому пришел Фтор. Они взяли Йода за шиворот и сунули его головой в воду. Йод брыкался и орал, позоря гнусными словами святую Деву и ее родителей. В тумане, затянувшем набережную, замаячила темная фигура. Высокий незнакомец, внешне похожий на анархиста, остановился у парапета, с интересом наблюдая за бродячими цветами жизни. Галогены успокоились. Йод с головой, радужно блестевшей от мазута (каковой составлял неотъемлемую часть речной воды), взял спиннинг, раскрутил леску и с лихим воплем, звучно отозвавшимся под аркадой моста, забросил блесну. Его друзья впились глазами в воду. - Клюет, клюет!! - вдруг яростно завопил Фтор, в возбуждении запрыгав по бетонному откосу. Незнакомец за парапетом подался вперед. - Тащи! Тягай! Не выпущай!! - Фтор и Бром кинулись помогать сотоварищу. Сотоварищ, сопя, раскорячив ноги и покраснев от натуги, боролся с кем-то, кто бился в глубине. Вот в нескольких метрах от берега вскипела вода, покатились волны. Незнакомец изогнулся, скособочился и изрыгнул страшное ругательство на вавилонском языке с явственным нордическим акцентом. Галогены отчаянно боролись с добычей. Звон натянутой лески, ругань, вопли... Над водой показалось что-то невообразимое, ужасное. Оно пучило стеклянные глаза и со скрипом вертело круглой никелированной, как кроватный набалдашник, головой. - Гляньте! - просипел Йод. - Никак, утопленника забагрили! Нечто, сверкая телескопическими глазами, росло из воды, поднималось, как ракета из шахты. Фтор и Бром ослабили хватку. - Подлодка! Йод, бросай спиннинг! Пущай дальше рулит!.. Но Йод, оцепенев от ужаса, продолжал тянуть спиннинг изо всех сил. - Жалко снасть-то!.. - натужно прохрипел он. Сверкающее хромированное чудовище поднималось все выше. В разных концах набережной в несколько свистков засвистели мусорщики. Незнакомец схватился за голову, повернулся и помчался прочь, хлопая полами длинного черного пальто. - Бросай, гад! Бросай, а то хрясну! - неистово вопил Фтор. - Не могу!.. - простонал Йод. Но тут леска лопнула, Йод покатился под ноги товарищей. А с эстакады на набережную уже выруливал полицейский автомобиль. С другого конца набережной спешил пеший полицейский патруль. Галогены рванули под мост. Возвышавшееся над водой чудовище забулькало, вращая телескопами. В его круглой железной голове что-то пощелкивало. Полицейский автомобиль завизжал тормозами, качнув бампером в полуметре от парапета. Из открывшейся дверцы высунулась рука с пистолетом. Дуло нацелилось на Вышедшего из Вод. И тут что-то произошло: телескопы чудища сверкнули, раздался свист и сильный взрыв потряс набережную. Спустя минуту обнаружилось, что часть парапета разворочена. Осколками гранита в полицейской машине выхлестало стекла, измяло капот. Жертв, правда, не было. Чудище булькнуло, гулким голосом отчетливо выговорило: "Так вам, вашу мать!" и утонуло. Бездомный бродяга выполз из-под моста и осоловелыми глазами уставился на полицейских. Он не протестовал, когда его заковали в наручники, сунули в автомобиль и увезли под сиреной. Глава 2 ЧУДЕСА НА РАУТЕ В пятикомнатном "люксе" отеля "Риц", на широченной кровати в пальто и ботинках лежал человек. Пальто было из добротного черного драпа. Ботинки были добротными, неизносными. Человек был неопределенного возраста, скорее блондин, чем шатен, с мужественным нордическим лицом. На голове его была воздвигнута смятая шляпа. Ковер в радиусе двух метров от кровати был усеян окурками. Часы в гостиной пробили три. Человек поднялся и вышел из номера. Спустился в холл, взял у портье газету и изучил раздел светской хроники. Возвратил газету и вышел на улицу. Улица, по обыкновению, бурлила пешеходами и автомобилями. Приближался вечер, Вавилон вползал в разгул и разврат. К бардакам и ночным клубам потянулись подонки и извращенцы. В аллеях Центрального парка начиналась резня между враждующими уличными бандами. Жизнь убыстрялась, как в немом кино. Незнакомец вылез из такси возле особняка дюка Уинсборо. Поднялся на крыльцо, но тут его остановил ливрейный швейцар. - Ваше имя, сэр? - Хуго Заххерс, - отчеканил незнакомец. - Профессор, доктор, магистр и бакалавр. Член Академии бессмертных. Швейцар отступил, но тут ему на помощь подоспел безукоризненно прилизанный мэтр с кинжальным пробором. - Прошу прощения, сэр, - проворковал мэтр, - но вашего имени нет в списке приглашенных. - Это не беда, - доктор Хуго Заххерс осклабился и доверительно наклонился к мэтру. Тот ощутил в своей ладони приятное похрустывание крупной купюры. Мэтр замешкался, доктор беспрепятственно миновал вход и затерялся в толпе гостей. Мэтр скользнул в вестибюль, оттуда - в швейцарскую, запер за собой дверь, раскрыл ладонь. Предчувствие его не обмануло: в ладони лежала банкнота на десять тысяч лимонов. "Гм!" - подумал мэтр. С одной стороны... С другой стороны... "А что, если банкнота фальшивая?" - вспыхнула догадка. Мэтр судорожно вздохнул и потянулся к кнопке, вызывавшей охрану. Но в этот момент кредитка, зажатая в кулаке, ожила. Что-то острое распороло брюки и впилось метру в бедро. - А-а-а!! - страшным голосом прокричал мэтр и рухнул на паркет. В голове его стукнулось и дернулось. Наступила тьма, как будто выключили свет. Из окровавленной ладони поверженного распорядителя выползла банкнота. Огромные зеленые зубы застучали о паркет. Передвигаясь с помощью зубов, банкнота вскоре скрылась за портьерой. В огромной зале второго этажа гудели голоса. Гости, разбившись на группы, роились вокруг обеденных столов. Дамы блистали драгоценностями, мужчины напомаженными волосами и кинжальными проборами. Все ждали церемонии открытия раута, устроенного дюком Уинсборо по поводу помолвки его дочери Глории и сэра Алана Персиваля Бомонта. Глория Уинсборо отличалась неземной красотой. Сэр Персиваль только что закончил престижный колледж и был абсолютно блестящим молодым человеком. Однако у сэра Персиваля были соперники, и главным среди них - юный граф Дебош. Происходивший из старинного и аристократичного рода, граф Дебош сосредоточил в себе опыт многих поколений Дебошей. Следы явного вырождения присутствовали на его решительном лице. У графа была скандальная репутация, и втайне дюк Уинсборо надеялся, что Дебош не явится на раут. Однако Дебош, вопреки ожиданиям, явился, и явился в совершенно недопустимом виде: трехдневная щетина покрывала его круглые щеки, взгляд блуждал, в волосах торчали перья из пуховой подушки. Пока вышколенные слуги разносили шампанское, дюк Уинсборо высморкался с трубным звуком, готовясь произнести прочувствованный тост в честь виновников торжества. Он взял бокал, хлебнул шампанского и открыл рот. Легкое замешательство вдруг вспыхнуло в толпе. Какой-то незнакомец в пальто из черного драпа маневрировал между столами и быстро поглощал всевозможные закуски, давясь и запивая еду шампанским из чужих бокалов. Вслед за черным драповым пальто несся удивленный шепоток. Дюк закрыл рот и вопросил сам себя: "Кто это?". Ответа не последовало. Дюк поискал глазами распорядителя, но его нигде не было. "Откажу от места!" мужественно решил дюк. Между тем незнакомец продолжал свое стремительное путешествие от стола к столу, от блюда к блюду, оставляя позади лишь объедки. В этот момент в зале появилась Глория, а следом - блестящий сэр Персиваль. Раздались приветственные аплодисменты - довольно жидкие. Дюк Уинсборо пошептался со старым лордом Гумпширом, временно уступая ему свои полномочия хозяина, и отправился на поиски распорядителя. Полуглухой олигарх лорд Гумпшир откашлялся, собираясь произнести спич, но тут случилось непредвиденное: незнакомец в драповом пальто обошел олигарха с тыла и похитил бокал с шампанским, предназначенный для тоста. Олигарх выпучил глаза, пошамкал, огляделся, и наконец воззрился на негодяя. - Па-азвольте, молодой человек... - начал было Гумпшир. Но его прервал внезапный шум. Зазвенел битый хрусталь: кого-то с треском ударили по морде. - Сэрр!! - раздался возмущенный вопль. Кричал блестящий Персиваль, внезапно атакованный юным графом Дебошем. - Вырожденец! - заорал граф, нанося следующий удар в челюсть противника. - Ты похитил мою кериду, мою мучачу! Сэр Персиваль встал в боксерскую стойку, и согласно правилам чести, пролепетал: "Извольте, я ангажирую вас на тур боукса!.." - но был тут же сметен могучим порывом пьяного графа. - Я тебе покажу тур! Мерзкий ублюдок! Ты посмел похитить мою несравненную Глорию! Этот цветок, благоухающий среди сборища смрадных ханжей!! Старые дамы стали падать в обморок. Слуги кинулись к графу, пытаясь оттащить его от поверженного сэра Персиваля. Глория визжала. Лишь один человек не потерял присутствия духа. Это был член Академии Бессмертных доктор Хуго Заххерс. На ходу прожевывая банан, он в несколько прыжков достиг места свалки, взял Дебоша за шиворот, поднял и понес к выходу. Поставив графа лицом к парадной лестнице, Хуго Заххерс так зверски размахнулся длинной ногой, обутой в неизносный ботинок, что гости закрыли глаза и невольно попятились. Раздался пушечный звук удара. Вздрогнули стекла в старинных оконных рамах. Граф взлетел, стремительно пронесся над лестнице, открыл ногами двустворчатые двери и исчез. Повисло молчание. Затем раздались робкие аплодисменты. Доктор снял мятую шляпу и размашисто поклонился. К нему подскочил блестящий сэр Персиваль и вцепился в руку: - Сэрр! Я ваш должник! - Пустяки, - осклабился Заххерс и икнул. К доктору подковылял старый лорд Гумпшир и проскрипел: - Все это замечательно, однако позвольте вам заметить, молодой человек... - Момент! - еще шире улыбнулся доктор. - Прошу вас, всего на одну секунду... Он схватил олигарха под руку и вывел на веранду, на ходу вынимая из кармана пальто что-то большое, оранжевое, манящее... - Подождите здесь, будьте любезны, - конфиденциальным голосом произнес он, склонившись к слуховому аппарату лорда. В руке олигарха оказался большущий спелый апельсин. - Однако, молодой чело... - Лорд прервал сам себя, пожал плечами. Он остался один на просторной веранде, в полутьме, под прохладными листьями пальм. Апельсин притянул его взгляд. "Кхе, кхе..." - кашлянул лорд. "Кхе, кхе..." - ответило что-то изнутри апельсина. Олигарх машинально очистил цитрус и впился в него новыми зубами. С веселым визгом апельсин мгновенно раздулся до размеров футбольного мяча. Вставные челюсти хрустнули и посыпались на пол. Следом за ними повалился олигарх. Между тем раут продолжался. Новый герой вечера Хуго Заххерс раскланивался направо и налево. Дружелюбный сэр Персиваль представлял его гостям. - Моя невеста, сэр! - наконец объявил он. Хуго Заххерс поднял глаза. Улыбка медленно сползла с его нордического лица. Что-то кольнуло в мужественное сердце. Этим чем-то была Любовь. Глава 3 ПЕРВЫЕ ШАГИ ЧУДОВИЩА На следующий день газеты Вавилона вышли с опозданием - газетчики готовили экстренные сообщения о таинственном происшествии на набережной. Крупнейшая по тиражу желтоватая "Бабилония Стар" вещала: "Потрясное событие! Стальной монстр всплывает из вод! Атакует! Полицейские отделываются ушибами! Преступник схвачен! Комиссар полиции О'Брайен говорит: негодяй уклоняется, но я расколю его!" Солидная "Пост" цедила сквозь зубы: "Неопознанный плавающий объект прибыл в Вавилон из нейтральных вод. Единственный свидетель - бродяга". Одна бульварная газета заявила, что стальное чудище - это новое оружие Дремля. Другая, подхватив тему, резюмировала: "Один всплыл. Сколько дрейфует под водой?"

"Бабилон дейли ньюс", газета, слывшая либеральной, поместила интервью с известным ученым-марсианщиком. Марсианщик либерально отметил, что внеземные цивилизации могут отличаться от земной. И сослался при этом на Эйнштейна, тем самым окончательно запутав дело. Сверхконсервативная "Миррор" привела дежурное высказывание дежурного ястреба: "Это дьявольские происки красных! Демократия в опасности!" Среди других сообщений были и такие: чудовище - мутирующая разновидность рыбы-молота. Чудовища не было, его выдумал бродяга, обстрелявший полицейскую машину из базуки. Полицейские топили сейф с секретными документами о коррупции власть имущих и, заметив свидетеля, имитировали нападение и взрыв. Свидетеля арестовали, и есть полная вероятность, что живым его из кутузки не выпустят. Были и более оптимистические высказывания. "Джорнэл" объявила о начале нового экономического подъема, а мистические секты - о том, что начинается битва Антихриста с Христом, поскольку Антихрист уже явился, а Христос вот-вот появится. Битва закончится посрамлением темных сил и наступлением Царства Божия.

После полудня в редакции, на радио и телестудии стали поступать новые сообщения: странный объект видели в разных частях города. Один свидетель даже заявил, что ему удалось сфотографировать чудовище. Правда, за фотографии он заломил баснословную цену, а когда наконец фотографии попали в руки газетчиков, они не смогли увидеть на них ничего, кроме темных и светлых пятен. Среди многих жителей Вавилона, заинтересовавшихся событиями последних суток, был профессиональный спортсмен, каскадер и актер Серж О'Коннор. Серж недавно вернулся с очередного чемпионата по контактному каратэ, где уложил всех соперников, некоторым из которых так и не суждено было подняться. Теперь Серж отчаянно скучал. У Сержа была, как каждому понятно, гордая посадка головы, густые, шелковистые каштановые волосы, пронзительные голубые глаза, мужественный подбородок, могучие плечи и длинные тренированные ноги. Серж оторвался от просмотра утренних газет, отодвинул стакан с кампари, и мужественно посмотрел вдаль. "Это не лажа. Это крупняк!" - подумал Серж и мечтательно вздохнул. Его породистые ноздри раздулись. Он пружинисто вскочил с кресла и бросился в изумрудные воды мраморного бассейна. Глава 4 ГАЛОГЕНЫ ТОРЖЕСТВУЮТ Галогены, забравшиеся после обеда под мост с намерением подремать, ничего не знали о шумихе, поднятой прессой. Первым пробудился Йод. Он выбрался из-под газет, заменявшим бродягам одеяла, и принялся разминаться. Размявшись, он закурил поднятый на набережной окурок и тут взгляд его упал на газетные заголовки. Йод по слогам начал читать. Мыслительный процесс протекал со скрипом. Наконец, до Йода дошел смысл прочитанного. - Ух ты! - вскрикнул он и принялся расталкивать товарищей. - Ребяты! Вставайте! Глядите, чо пишут-то! Фтор ругнулся, продирая глаза. Бром засопел, явно собираясь, как он выражался, "хряснуть Йода по его дурацкой немытой башке". - Да вы гляньте, гляньте! - тормошил Йод босоногих романтиков. - Тут ведь это... Про нас ведь! Он стал совать им под нос газету. В глазах товарищей наконец затеплилась искра интереса. Бром и Фтор с напряжением углубились в чтение. - Чо делать-то будем, а? - суетился Йод. - Драпать надо, а? Бить будут, а?.. Фтор почесал затылок и сплюнул. - Фарт! - выразил он затаенную мысль. - Собирай манатки, ребяты! - Драпать? - вскинулся Йод. - Драпануть мы успеем. Айда за мной! * * * Через четверть часа галогены, преодолев неистовое сопротивление секретарши, ввалились в кабинет шеф-редактора отдела информации телестудии Ай-Би-Би. Редактор в изумлении, смешанным с отвращением, уставился на посетителей. - Мы, это... Слышь, мужик... - запыхавшийся Фтор швыркнул носом. - Ты, главное, это... В общем, это мы его забагрили... В воде который... На блесну... Вот он и тащил, - Фтор ткнул грязным пальцем в лоснящуюся рожу Йода. - В общем, ты, это, просекай... Как насчет бабок? - Вы говорите о деньгах? - обалдело спросил шеф-редактор. - Ну! Башковитый! - Фтор с уважением глянул на редактора и толкнул в бок Йода. * * * В тот же вечер записанную на пленку беседу с галогенами Ай-Би-Би, прервав передачи, запустила в эфир. Во время эфира в студию начали названивать телезрители. Одни ругались, полагая, что их разыграли, другие требовали новых подробностей. Со студии галогены поехали на радио. Потом зашевелились газетчики. Целая армия фоторепортеров атаковала галогенов у выхода. Галогены тут же стали позировать, но башковитый Фтор прекратил спектакль: - Пущай сначала бабки заплотют! Ишь, обрадовались! У одного особенно настырного фоторепортера Фтор вырвал камеру и треснул ею хозяина по морде. Этот кадр успели сфотографировать другие. Сенсационный снимок тут же был запущен в печать всеми крупнейшими газетами. К ночи галогены стали окончательно знаменитыми. Полицейский автомобиль привез их в отель "Вавилонская башня", где для них был забронирован номер. Весь следующий день неразлучная троица, переодевшись во взятые напрокат фраки, разъезжала с приема на прием, из студии на студию, с банкета на банкет. Их изображения мелькали в газетах, красовались в витринах, то и дело появлялись на телеэкранах. У них даже появились подражатели: по улицам стали разгуливать троицы молодых людей неприглядного вида. Они задирали прохожих, наступали им на ноги и вопили: "А мы нечаянно!" Вечером в престижном "Шумер-холле" популярный вагант Саймон Прайт давал концерт для избранной публики. Каким-то чудом в число избранных попали и галогены. Саймон Прайт исполнял новые баллады на тему чудовища. Публику волновал, ужасал и потрясал голос великого барда. Особенно зловеще прозвучала композиция, в которой были такие слова: "Он пройдет по земле, на пути все сметая...". Когда затих последний аккорд, в зале повисло молчание. Публика оцепенела, не в силах прийти в себя. И вдруг в тишине раздались жидкие самоуверенные аплодисменты: галогены хлопали стоя. Заметив, что внимание всех устремилось на них, галогены приняли вызывающий вид. Йод гнусно подмигнул сидевшей рядом девице. Девица презрительно дернула плечиком. Она презирала парвеню. - Бабенка ничо, только, кажись, нос воротит, - громко заявил Йод. - Фордыбачит, фифа, - икнул Фтор. - А этот старикашка, должно быть, папаша ейный, - Бром ткнул пальцем в старца, сидевшего сбоку от девицы. - Ну, чо, погуторим, что ли?.. - нагло спросил Йод, наклоняясь к нему. - Не забывайтесь! - воскликнул старец и порозовел. - Ась? - удивился Йод. - Я ж к ей со всей душой! Пахан, ты чо, в натуре? Бром доверительно сказал старцу: - Слышь, предок. Йоду надо погуторить с мамзелью насчет любовных чуйствов... - Хамы! - взвизгнула девица. Йод протянул руки и попытался схватить ее, гнусно гыгыкая. Но тут старец внезапно снял с ноги калошу и изо всех сил впечатал ее в круглую рожу Йода. Удар оказался неожиданно сильным: рожу моментально раздуло. - Подумаешь, цаца!.. Ну, погодь - ишо встренемся! - галогены ретировались: к ним, пробираясь между рядами кресел, торопились охранники. Девицу звали Франсуаз. Ее отец - акула Хуберт Фрамерье - был известным всему Вавилону мультимиллионером. Их препроводили в автомобиль. Скандал, как водится, был замят. Концерт продолжался. Но события вечера на этом не закончились. * * * Особняк акулы Фрамерье располагался в тихом аристократическом районе. Со всех сторон он был окружен садом. В полночь возле ограды сада появились три подозрительных личности во фраках. У одного из них в руках была канистра с керосином. Троица перелезла через ограду и исчезла между раскидистыми дубами. Глава 5 ЛЮДИ НАХОДЯТ ДРУГ ДРУГА Серж О'Коннор совершал утреннюю пробежку по предместью Вавилона, когда его внимание привлек шум. Притормозив, супермен заметил клубы черного дыма, поднимавшиеся над деревьями. Слышались крики: "Караул! Пожар! Спасите!" Серж развернулся и, бодро насвистывая похоронный марш, устремился к горевшему особняку. Возле особняка собралась толпа, но пожарные еще не прибыли. Среди зевак метался хозяин дома, акула Фрамерье. - Спасите ее! - кричал он. - Она там! - Кто? - спросил Серж. - Самое дорогое, что у меня есть! Серж оценивающе поглядел на дом. Пожалуй, еще пара минут у него есть. - Где? - коротко спросил Серж. - В сейфе за картиной Мане! Подлинник! Шифр БЦ-341-00917-4506!.. - Запомнил, - обронил Серж и устремился в пекло. - Самоубийца! - ахнули в толпе. ...Рушились потолочные балки. Серж О'Коннор сквозь едкий дым и огонь непобедимо двигался к цели. Цель лежала в гостиной на диване. Она была без чувств. Серж завернул ее в брезент и, уворачиваясь от падающих на него горящих обломков, выпрыгнул в окно. Подоспевшие пожарные пустили в ход брандспойты. Струи воды разбились о железную грудь Сержа. Жемчужные капли оросили бледное чело спасенной девушки. Она открыла глаза. В глазах отразилось мужественное лицо Сержа. Взгляды скрестились. Раздался треск электрического разряда. Тонкие ноздри Сержа раздулись. Девушка вспыхнула. Серж бережно уложил ее на лужайку, повернулся и снова ринулся в пламя. В гостиной долго искал то, что хотел. В дыму его не было видно. Наконец - вот он! Старый добрый рояль. Серж сел за инструмент, на миг прикрыл глаза, а потом бросил пальцы в клавиши. О! Это был прекрасный миг, наполненный прекрасной музыкой! Бессмертные звуки собачьего вальса покатились наружу. Посрамленные, замерли соловьи. Все стихло. Даже папаша Фрамерье перестал биться в конвульсиях. Сыграв вальс, Серж перешел к "Чижику". Это была настоящая симфония любви! Франсуаз приподняла голову. Ее глаза вспыхнули. Она затрепетала. Серж играл самозабвенно, как Паганини. Вокруг уже рушились стены, затрещал от нестерпимого жара столетний инструмент, наконец, стали лопаться струны... Последнее тремоло, последний мощный всплеск. Бах! Рояль лопнул и скукожился, но Серж, целый и невредимый, уже склонялся к Франсуаз. Рухнула крыша. Акула Фрамерье выдрал из головы последний пучок седых волос и взрыднул: - Моя чековая книжка погибла! Но его уже никто не слышал. Глава 6 ПОХОЖДЕНИЯ ГРАФА ДЕБОША Вылетев из дверей особняка Уинсборо, граф плашмя рухнул на мощеную булыжником подъездную аллею. Он был так возмущен и ошарашен, что не почувствовал боли. Поднявшись, он выхватил у дворника метлу и машинально почистил задницу, хотя следовало бы почистить фасад. Впрочем, граф был не в себе. Швейцары, высыпавшие на крыльцо, загоготали. Дебош плюнул в их сторону и вышел за ворота. Некоторое время он брел в толпе, не в силах осмыслить происшедшее. И вдруг его осенило. Он встал как вкопанный. - Как?? Меня пнули ногой?.. Он разинул от удивления рот и огляделся в надежде, что все это ему снится. На него налетели сразу несколько прохожих. Один из них нахлобучил Дебошу на лоб его дурацкую ковбойскую шляпу. - Меня пнули ногой! - взвизгнул граф. На тротуаре образовался затор. Кто-то пригрозил, что экзекуция повторится, если Дебош не отойдет в сторонку. Граф в крайнем изумлении взглянул на ближайшего прохожего и вдруг сорвался с места. Он несся пулей, пробивая в толпе колею, а в его голове стучало молотом: "Меня выкинули из Ея дома! Пропнули! И кто? Кто?.. Какой-то парвеню!" Он бежал и бежал, пока не оставил позади фешенебельные кварталы. Улица стала узкой и грязной, прохожих почти не осталось, фонари окривели, а рекламный неоновый блеск и вовсе погас. И тут граф опомнился. Он ошеломленно огляделся. Ему еще не приходилось бывать в этом районе Вавилона. Из полутьмы вынырнула гнусно ухмыляющаяся рожа. - Сеньор заблудился? - с апельсиновым акцентом спросила рожа. Зашевелились пиявкой черные закопченные усики. - Я могу помочь сеньору? - Что это? - спросил граф. - Где я? Кто вы? - Я кабальеро, почтенный сеньор, я занимаюсь рыбной ловлей. Мои дочери Рут и Ракел тоже занимаются рыбной ловлей. Мы занимаемся рыбной ловлей, чтобы кормить нашу семью. - А?.. - граф в ужасе вытаращил глаза. - Мендозу-ду-Гомеш, сеньор, меня зовут Мендозу-ду... - Дерьмо! - завопил граф. - Где тут сортир? Мендозу-ду-Гомеш и так далее вежливо показал графу в направлении весело мигавших огоньков в соседнем переулке. - Сюда, сеньор, сюда... Здесь вам предложат помощь, хотя все здесь такие же бедные рыбаки и рабыни Изауры, как мои дочери Ракел, Рут, Марианна, Мария, Исабел, и... и... Граф ломанулся к огонькам, прервав мерзкого рыболова на полуслове. Он толкнул дверь и оказался в прокуренном помещении гнуснейшего апельсинского кабака. Граф двинулся прямо к стойке, не обращая внимания на пьяных рыбаков и рабынь. - У вас есть телефон? - спросил он у бармена. Педофилического вида темнокожий бармен широко улыбнулся и показал рукой в сторону кухни. - Странно! - пробормотал граф, пробираясь полутемным бетонированным коридором к сортиру. - Неужели они не знают, что правила вежливости не позволяют мне прямо заявить о своей потребности и вынуждают говорить эвфемизмами... Как это принято в высшем обществе... Когда кто-то говорит, что ему нужно позвонить по телефону... Это значит, что он вот-вот напрудит прямо в штаны... Бормоча все это, граф в полной темноте пытался найти хоть какой-нибудь выход. Выхода не было. Вместо выхода раздался шорох и что-то ослепительно вспыхнуло. Это звезды посыпались из глаз несчастного графа. Впоследствии он так и не мог вспомнить, удалось ли ему найти туалет, и именно это его больше всего мучило. Когда он очнулся, он увидел над головой звездное небо. Он полулежал (или полусидел) в мусорном баке в узеньком переулке. Некоторых звезд не было видно: их заслоняли собственные ноги графа. - Дерьмо! - проворчал Дебош, выбираясь из кучи отбросов. Ему удалось это с третьей попытки. Выбравшись, он поплелся по переулку и вышел на авениду. На авениде гуляли апельсинцы, горели надписи на апельсинском наречии, а некоторые танцевали ламбаду. На открытой веранде какого-то кафе играли в карты мужчины с криминальными лицами. - Пардон, мухерес, - сказал граф, стараясь блеснуть своими познаниями в апельсинском. - Я хотел бы сыграть с вами. У вас благородные лица истинных донов, а мне, видите ли, не хватает денег на трамвай. Эти гнусные рыбаки и рабыни вытащили все, что у меня было. Мерзавцы переглянулись. - Синьор, - грозно сказал один. - Почему вы оскорбляете нас? - В каком это вы смысле? - поинтересовался граф и тут же получил по морде. - Ты назвал меня женщиной, гнусный гринго! - бесновался звероподобный апельсинец. - Ты ответишь за это! - Разве я назвал тебя женщиной? - удивился граф, схватившись за щеку. - Странные у вас понятия об апельсинском языке!.. Впрочем, все равно. Я хочу играть. Мне нужна мелочь на такси, чтобы выбраться из вашего гостеприимного квартала. Звероподобный прорычал длинное апельсинское ругательство и снова взялся за карты. - Садитесь, синьор, - предложил молодец, одетый, как попугай какаду, собравшийся на первое свидание. - Я проигрался! Он уступил графу свое место. Дебош укрепился на колченогом стуле, огляделся вокруг и принял карту. - А на что ты будешь играть, хотел бы я знать? - прорычал звероподобный. Дебош сорвал с шеи медальон. - Это все, что осталось у меня от мамы! - Он взрыднул и бросил безделушку на стол. Звероподобный попробовал золото на зуб и, кажется, удовлетворился. Началась игра. Дебош проиграл медальон, потом шляпу, потом галстук, потом жилет. Потом он отыграл жилет, галстук, шляпу, медальон (который снова повесил на шею, при этом не забыв утереть скупую мужскую слезу), потом карта пошла такая, что вскоре уже звероподобный снимал с себя шелковую рубаху. - Да он же мухлюет!! - вдруг заорал кто-то из игроков. Дебош как будто ждал: мгновенно сунув в карман горсть бумажных денег, он сорвался со стула и, опрокидывая столики, опрометью помчался по улице. Шулера с гиканьем и свистом погнались за ним. Но на счастье графа на авениду выплыло карнавальное шествие, и он мгновенно затерялся среди голых задниц, перьев и вееров. Пробравшись сквозь бесконечное шествие, он снова оказался в грязном переулке. - ...И все-таки я могу помочь синьору... - раздался страшно знакомый апельсиновый голос. Граф схватился за сердце и обернулся. Гнусная рожа дона Мендозу то проявлялась, то растворялась в темноте. - Мне... Нет... Зачем? - граф побежал куда-то вбок, но тут же был схвачен сзади. Знакомые лица карточных игроков окружили его. - Мухлевать? - взвизгнул один из них. От него ужасно воняло жареным луком. И это было последним воспоминанием графа. Его били долго и сладострастно. Потом взяли за шиворот и долго волочили по грязи лицом вниз. Потом выпотрошили карманы. Потом посадили в шумный драндулет, собранный из автодеталей выброшенных на свалку машин. Потом везли по каким-то грязным кривым улочкам и наконец выбросили на обочину в лужу. Холодный душ привел графа в чувство. Отплевываясь, кряхтя и стеная, он перешел лужу вброд и пламенно прижался к фонарному столбу, одиноко светившему в этом объятом мраком мире. - Почему все обращаются со мной так жестоко? - вопросил он во тьму. И, не найдя ответа, зарыдал в голос. От стены отделилась женщина легкого поведения. Она приблизилась к Дебошу, раздумывая о чем-то. Граф протянул руку и нащупал лоснящееся лицо. - Помогите! Я аристократ! Я заблудился в вашем проклятом Нью-Рио!.. Помогите озолочу! - Кто тебя обидел, крошка? - заскрежетал пропитый потаскушный голос. - Пойдем, я утешу тебя, как родная мать. Утешительница сгребла графа в охапку и потащила к далекому красному фонарю. - Дуэнья, - бормотал граф, силясь разглядеть спасительницу заплывшими глазами. Я расскажу вам о своем босоногом детстве. И мы вместе поплачем! Они вошли в публичный дом. Дуэнья шлепнула графом о прилавок для знакомств. Кругом стояли топот, визг и вой: в нижнем этаже, по обыкновению, веселились бедные работящие рыбаки. - Выпьем для начала, котик? - спросила дуэнья. Граф безвольно мотнул головой. - Мне - как обычно, мальчику - воды, - сказала дуэнья полуголой официантке, у которой был такой вид, будто она совершила уже две сексуальные революции подряд и теперь вползала в третью. - Во... воды? - изумился граф, с трудом разлепля�