— Слушай, Жеребец, — сказала Диана, отстранившись от дерева, — мне кажется, что ты скоро совсем чокнешься. Ты что, не можешь говорить прямо? Мне, кстати, тоже интересно послушать про новичков, особенно тех, кто решил нас оскорбить. Диана окинула Жеребца взглядом, который вполне можно было назвать теплым. Так смотрят друг на друга любовники, хотя, несмотря на многочисленные возможности, Жеребец и Диана никогда ими не были. Диана видела в Жеребце друга, родственника, не совсем любимого, но нужного и полезного. Диана, как и Жеребец, была вольнорожденной, и это их связывало, всю жизнь они прожили, страдая от позора и борясь с ним. Они участвовали во многих битвах и всегда побеждали, но, как бы ни были велики их храбрость и умение, «своими» их не признавал никто. Даже самые никчемные из вернорожденных считали себя особями высшего порядка: ведь они произошли от отборных генов, хранящихся в лаборатории клана. Общаясь с вольнорожденными, всем своим поведением они постоянно подчеркивали, что между ними пролегает не тонкая грань, а непреодолимая пропасть. Существовал даже такой анекдот: «Можно ли вернорожденного превратить в вольнорожденного? Можно, если выбросить мозги».
Когда Жеребец глядел на Диану, то видел в ней такого же отверженного, как и он, и, следовательно, своего друга. Жеребец вспомнил еще одного человека, тоже вольнорожденного, героя Клана Нефритовых соколов, Эйдена Прайда. Диана была очень похожа на него, но в этом Жеребец не видел ничего удивительного, в генетике вольнорожденных иногда наблюдается некоторая логика. Тогда как сходство между вернорожденными, принадлежащими к одной сиб-группе, достигалось усилиями врачей, вольнорожденные наследовали свою внешность от родителей. Жеребец никогда не видел Пери, мать Дианы, но он, пожалуй, лучше, чем кто-либо, знал ее отца. Диана была очень похожа на него, хотя, конечно, поскольку Пери принадлежала к той же сиб-группе, Диана в какой-то степени походила и на нее. Черты лица у Дианы были такие же, как и у Эйдена Прайда, только значительно мягче. По мнению Жеребца, ее вполне можно назвать красавицей. Она напоминала ему давно живших женщин, их портреты он видел в книжках по истории мира и искусства. Жеребец собрал целую библиотеку таких книг и часто их рассматривал. Чтение книг, особенно но их собирательство, не то чтобы не приветствовалось в клане, но не считалось почтенным занятием, однако Жеребец привык к книгам и не мыслил своего существования без них. Эйден тоже коллекционировал книги, он, кстати, и заразил собирательством Жеребца. Правда, библиотеку приходилось прятать от посторонних глаз и читать в основном ночью, но Жеребца это не только не смущало, даже наоборот: занятие чтением книг казалось ему еще интереснее.
— Эти новички, Диана, принадлежат к новому поколению, — наконец заговорил он. — Мне кажется, их рановато вытолкнули из гнезда, они еще не совсем готовы стать Соколами.
— Ты слишком мягок в своих оценках, Жеребец. Их птенчиками-то назвать и то рано. Хотя, я согласна с тобой, воины они неплохие. — Диана помолчала. — Такого бойкого молодняка я еще не видела.
— Они придурки вольнорожденные, — прорычала Джоанна, и голос ее напоминал рык загнанного в клетку зверя.
У Дианы перехватило дыхание, ей и раньше случалось слышать такие откровенные высказывания в адрес вольнорожденных. Но она знала, что Джоанна уважает ее как воина, и не приняла оскорбления на свой счет.
— Эти так называемые придурки прекрасно проявили себя и заслужили право называться воинами, звездный капитан Джоанна, — возразила она. — Они прошли испытание и теперь являются воинами.
Джоанна не поняла иронии.
— Для меня эти вольнорожденные всегда останутся придурками, какие бы испытания они ни прошли. Что бы там ни делали в их сиб-группах, я буду всегда считать их слабоумными и не изменю своего мнения никогда. А если они в чем-то и преуспели, то это значит, что система где-то дала сбой. В какой-то сиб-группе это возможно, но их достоинства — всего лишь исключение, подтверждающее общее правило. Жеребец рассмеялся: