В итоге он сидит рядом с ней на кровати, укрывает её перебинтованное тело, и плачет. Он ощущал, что катится в пропасть. Потому что готов посвятить свою жизнь этой девушке, готов пожертвовать короной. И когда гетера начала говорить про соитие с пленницей, правитель еще тогда, к своему величайшему стыду, испыталвозбуждение. Гетера озвучила его самую тайную, самую сладкую фантазию, и пока она говорила это с насмешкой, тролль проклинал себя, опасаясь что женщина заметит непозволительно бурную реакцию его нежной плоти. Настолько извращенное, постыдное чувство по отношению к еде ошарашило его, ведь тогда гетера, обвинявшая его во влечении к пище, оказывалась полностью права. Это стало причиной того, что накопившеесяжелание искало самый простой выход, и нашло его, к сожалению, в слепой ярости.
Он глянул на без движения лежащую на одной стороне его кровати девушку. Лицо бледное, белее, чем ее волосы, которые сейчас частично перепачканы засохшей кровью. Тролль перевел взгляд ниже: сначала на перемотанную грудь, потом на частично голый живот, обнаженные бедра, щиколотки, пятки. Взгляд повторно вернулся к бедрам, его собственная плоть мгновенно отвердела, возбудилась. Вроде бы и ничего нового, у нее между ног — уменьшенная копия того, что он сотни раз видел у гетер. Но почему тогда он вдруг захотел возлежать с пленницей, почему подумал овладеть ею, а не нормальной троллихой?
Нет, он точно уже не может доверять самому себе. Но противиться собственным порывам тоже никогда не было в его характере.
Король лег рядом с девушкой на другую сторону кровати. Перед тем, как уснуть, он накинул на пленницудополнительно первую попавшуюся шкуру животного, без нее опять замерзнет ведь.
11
Из-за полученных травм Тери не могла двигаться несколько дней. Встать невозможно, она лежала почти неподвижно в постели тролля, которого возненавидела сильнее, чем когда-либо прежде. Боль лишила Терисию возможности притворяться, стёрла все хорошие моменты в их общении. Пленница была не в состоянии давить из себя приветствия или улыбки, не могла смотреть на короля троллей, ведь понимала, что ничего кроме ненависти он в этом взгляде не увидит.
Девушка и правда была готова сдаться. Основа ее теории о том, что монстр склонен к ней как-то по-особенному, разрушилась. Если испытываешь к кому-то симпатию, никогда не сделаешь ему больно. С другой стороны, она еще жива и больше не спит скрючившись в тесной клетке. На третий день, когда Тери уже сама могла встать с кровати, к ней вернулся аппетит, король убрал клетку от камина в прежнее место в углу. Девушке вернуться в ее тюрьму не приказал. Когда третьего дня девушка засыпала в постели монстра, то начала понимать — притворство не прошло зря. Не все еще потеряно. Нужно притворяться и дальше, только так она сможет вернуться домой.
Отдельный вопрос в том, сколько ужаса натерпелась Терисия за ночи в такой близости с отвратительным, ненавидимым существом. Такие страдания сильнее физических. И особенно остро она ощутила это после пробуждения — тело горит и болит из-за незаживших ран, а рядом мерзкая рожа со шрамом. Рожа мучителя и палача, демона, вышедшего прямиком из Ада. Да, он не прикасался к ней, но это не делало монстра ангелом. Девушка понимала, что лежит с ним в кровати не просто так, с едой не спят бок о бок как с равной.
То самое мерзкое между ними должно было случиться рано или поздно, а ожидание только нагнетало страха. Уже на четвертый день, сразу после пробуждения, преодолевая отвращение, Тери сама подползла к ненавистному ею существу, обняла и положила голову на его грудь. Тролль действительно огромен, лежа рядом с ним, девушка хорошо видела разницу в их размерах. А потому еще острее стала ощущать свою слабость и беспомощность. Родилось опасение, что он и задавить ее может насмерть, если случайно во сне навалится всей своей тушей.
Щекой девушка чувствовала, что грудь монстра теплая, это ощущалось даже через его одежду. Ровный стук внутри грудной клетки подтверждал, что у него и сердце есть. Через некоторое время оно вдруг стало стучать чаще, а Тери почувствовала на своей голове его ладонь. Ею тролль провел по волосам, поверх перемотанной спины, до поясницы и ниже. Ладонь задержалась на ягодице, а потом крепко ее сжала и вновь отпустила.
— Ты вообще хоть что-то ешь? — произнес он негромко, голосом все еще сонным.
— Все, что ты приносишь, — так же тихо ответила Тери.
— Принесу больше. — Тролль приподнялся на локтях, девушка тут же отпрянула на свою сторону, думая, что тот хочет встать. Но он будто никуда не спешил, лежал и разглядывал ее. Тери нашла в себе силы улыбнуться.
— Сбылась твоя мечта? — спросил он с ухмылкой. Девушка не поняла о чем речь, но он уточнил: — Облапала меня во сне, коварная.
Интонация его голоса дала понять Терисии, что тот настроен на какой-то игривый лад. Это было странно и неприятно наблюдать, но и терять возможность нельзя.
— Прости, не смогла удержаться, — девушка откинулась на подушку, не переставая улыбаться. — Если мой король сердится, то я постараюсь так больше не делать.
— Не сердится, — тролль все-таки встал с кровати. Подходя забирать мешок с пищевыми отходами, лежащий на сундуке со стороны Тери, он задержал на ней свой взгляд. В этих звериных глазах теперь плясали черти, словно он что-то смешное хочет сказать, но молчит. Поэтому заговорила сама девушка.
— Мой король, а не видел ли ты моего платья? — спросила она просто и без тени издёвки. — Оно куда-то пропало.
Тролль стиснул массивные челюсти, шумно выдохнул одним носом, а чертята из его взгляда куда-то пропали. Он взял мешок и скоро удалился из комнаты, напоследок заперев дверь. Тери подумала, чем могла испортить момент, но ни к чему вразумительному не пришла. Она и правда не помнила, куда делся наряд. Впрочем, чтобы ходить в одиночестве по комнате платье ей не было нужно.
Вновь она получила полную свободу на исследование покоев, и все гадала насчет того, признак ли это доверия к ней или тролль не догадался, что теперь она обшарит каждый уголок. Раньше, когда чудовище не запирало клетку, Тери ничего не трогала — боялась гнева; сейчас же, когда стало ясно как тролль дорожит ею, когда пережила избиение и не подверглась съедению, она уже ничего не боялась. Терисия даже не совсем это понимала, но в ней надломилось что-то в душе. Теперь она готова действовать абсолютно бесчестно и жестоко. Пусть даже и заколоть тролля во сне, вонзить ему кинжал в сердце или полоснуть лезвием горло.
В сундуках девушка искала оружие, но нашла там какие-то книги, горшки, кувшины с мазью, свертки ткани. Тери осматривала все осторожно, пытаясь не перекладывать с положенного места, чтобы тролль и не подумал, что она сундуки открывала. В поисках ножа или любого острого предмета она заглянула под кровать, обнаружила там палицу из металла, куски темной ткани и ошметки своего яркого, синего платья со следами засохшей крови. Глядя на истерзанный наряд Терисия вспомнила, насколько сильно ей тогда досталось, и спина, после нескольких дней почти не дававшая о себе знать, начинала болеть опять. Болела и уязвленная гордость девушки, она не понимала, за что ее избили.
Не найдя ничего, чем можно было защитить себя или убить своего мучителя во сне, пленница бесцельно ходила по комнате, подходила к двери и прислушивалась ко всему, что происходит снаружи. Изредка и издалека до ее слуха долетали обрывки фраз, крики, смех. Наконец, Тери услышала знакомые шаги, эту тяжелую и твердую поступь она не могла перепутать. Тут же метнувшись к кровати, она легла на нее и притворилась спящей.
Дверь открылась. Монстр медленно прошелся по комнате, шаги приближались к кровати. Девушка все еще лежала с закрытыми глазами, но понимала, что король стоит подле нее. Смотрит ли? Несомненно. Но почему-то не будит ее, и Тери продолжала притворяться, чувствуя нарастающую тревогу. Наконец, она вновь услышала его поступь, тролль обошел кровать и лег с другой стороны. Тревога девушки обратилась в ужас, когда она ощутила на своем животе его лапу. Пытаясь как можно естественнее изобразить пробуждение, он пошевелилась, медленно открыла глаза. Нет, не показалось — ладонь все еще лежит на ее теле.