– Неважны наши дела, Текле, – услышал Нико голос отца. – Плохо земля кормит. Уже и не знаю, что делать будем. Как семью содержать?
– Как-нибудь перебьёмся, Аслан, – успокаивала его мать, говоря тихо, чтобы не разбудить детей. Она пряла шерсть для чохи и изредка поглядывала на кипящий над огнём котел. – Если Бог дал нам детей, Он и поможет найти для них хлеб. Я вот вязать стану по ночам. Купим ещё шерсти у князя. Кахи, его работник, ведь овец стрижёт. Помою я её, прочешу и накручу нити…
– Да где тебе, Текле? Ты вон и так с утра до ночи горбатишься, посмотри, совсем на старуху похожа стала…
– Детей-то надо на ноги поднимать, Аслан…
– Мариам уже не ребёнок, выдать её надобно замуж…
– Да что ты говоришь, Аслан? Замуж! Кто её возьмёт, слабую здоровьем? Какая из неё жена и мать? И в приданое что дадим, ты подумал? Этот дырявый ковёр снимем со стены? – спрашивала Текле, качая головой, а тот только вздохнул в ответ:
– Ну что за мужчины пошли, Текле, если они только за богатством гонятся? Главное ведь, чтобы молодые любили друг друга, остальное неважно. Хотя, к чему об этом сейчас толковать? – он обречённо махнул рукой.
– Дети помогают нам как могут – и Мариам, и Гиоргий, и Пепуца, и младшенький наш – Нико…
– Я заберу сегодня мальчугана с собой, Текле. А то бродит бесцельно по селу, думает о чём-то своём, журавлей в небе считает…
– Да, Аслан. Пусть подсобит тебе. Посмотри на свои руки. Пальцы не можешь разогнуть от мозолей и порезов.
– Крепкие гроздья уродились в этом году, руке не поддаются. Приходилось срезать их ножиком.
– Хороший ты человек, Аслан. Вижу я, как спину гнёшь, из кожи вон лезешь, чтоб семью обеспечить… Всё своё умение проявляешь на винограднике. С каждым кустом разговариваешь, уговаривая его расти и плодоносить, ранней весной лозу гладишь, жалея её после сильных заморозков. Любишь ты своё дело, в нём ты не от мира сего, и отдаёшься ему без остатка.
– Вчера закончили сбор винограда, Текле. Уложили богатый урожай в плетёные корзины, а затем потихоньку перенесли в княжеский марани. Места там уже свободного не осталось!
– Ну слава Богу и Святому Гиоргию! Услышали они наши молитвы, послали сухую погоду на ртвели…
…В тот день Нико помогал отцу в винодельне, что стояла в большой усадьбе князя, недалеко от виноградников. Капитальное марани, построенное из камня, с орнаментом на наружных стенах и с красивым убранством внутри, хранило в себе не только вино. Здесь хватало места и для других фруктов и овощей, а также солений и других припасов на зиму. Внутри было тихо и прохладно. У стены находился сацнахели, чан-давильня, похожий на лодку-долблёнку из ствола большого дерева.
Наполнив сацнахели гроздьями винограда из кошёлок, что занимали почти четверть всего марани, отец приказал сыну хорошо помыть ноги в тазу с водой, и влезть в чан, на груды винограда.
– Будем делать вино, сынок! – гордо объявил он. – Видишь, как блестят эти плоды? Они впитали в себя солнце виноградной лозы. Смотри и хорошенько запоминай! Это дело передаётся от отца к сыну. Сначала будем давить виноград…
– Вместе с веточками и косточками, отец? – наивно спросил Нико.
– Да. Так надо. Так делал мой отец…
– Мой дед? А его кто научил?
– Его научил его отец, и его отца отец, и его дед, и прадед. От самого Адама…
– От какого Адама?
– Адам – это самый первый человек на земле. Все люди – его дети. Особенно грузины. Вот скажи мне, ты кто?
– Я? Нико. Николай Пиросманашвили…
– Слушай, я знаю, что ты Нико. Я сам тебя так назвал. Я спрашиваю, кто ты, Нико?
Мальчик задумался на мгновенье, а потом робко произнёс:
– Человек…
– Правильно. Ты адамиани. Значит – от Адама. Понял?
– Он тоже любил вино, отец? – простодушно спросил мальчик.
– Кто? Адам? А как же? Ещё как любил! Ты что, думаешь, Адам одни яблоки что-ли жевал?
Они вместе – отец большого семейства, этот безотказный работяга, берущийся за любое занятие, и его сын – в неторопливых беседах и шутках, давили ногами сочный и спелый виноград. Нико наблюдал за тем, как выжатый сок из давильни, вместе с перемолотой кожицей, косточками и веточками, попадает в зарытые в землю квеври. Какое это было весёлое и захватывающее занятие!
– Ты не бойся, сынок, сколько бы грязи ни попало в квеври, всё уйдет в осадок…