Хитрая Галка тихим сапом вынесла скамейку через дверь на опалубку. Она-то знала, как отгородить себя от случайности и пошлых потуг иностранца. В голове ее зрел невообразимый гимнастический кульбит, в собственном исполнении.
-- Готово? - вопросил Петручио. Сбитый в общую кучу Поручик дул щеки и пускал пузыри в ожидании чуда. Маркизик воспринимал действо вполне искренне.
-- Готово! - гаркнула Колбаса и утвердилась в избранной позе.
-- Тогда спрашивай!
-- Как я стою? - крикнула Галка, с трудом удерживая равновесие в горячей позе.
-- Как дура! - вытряхнул из себя гадкий иностранец и сдернул повязку долой с глаз. Отмщение ему нравилось, но надо было сматываться. И отрок рыбкой нырнул на чердак, перегородив за собой лаз тяжелой лавочкой.
Снизу зачалась вакханалия. Маркиз фыркал тихо и вполне корректно. Наблюдающая Светка бухнулась на коленки и давилась неудержимым смехом. Поза ее сестры была именно такой, какой получилось. Поручик ревел раненым вепрем и грозил упасть с полатей на пол.
Младшая Колбаса с ходу влетела в избу и двинулась наверх. Петручио уселся на лавочке. Мощные удары по перегородке успеха не несли. Брызжущие из глаз слезы грозили вылиться в истерику. Сломался еще один ноготь. Лавочка даже чуть поддалась и образовалась дырка. В общем, быть бы отроку без глаз. Когда наклонившись под низкую ему притолоку, в дверь ввалился Лебедь.
Народные гуляния
-- Мужики! - взвизгнула обрадованная Ленка и кинулась прибывшему на широкую грудь.
-- Мужики!
Невозмутимо улыбающийся гигант осторожно взял девку подмышки и усадил попом на нары. Его загорелая до дыр рожа светилась довольством и домашней радостью. Сзади Лебедя подпирал здоровенным кулем Захар. За ним Кузьма, Никодим, Валера Болезин.
Изба сразу стала маленькой, почти игрушечной. Кроме Валеры Болезина, мужики все ростом под два метра, и у каждого косая сажень в плечах. Они Эдельвейс строили и компанию зачинали. А Валера Балезин тоже в ус не дул, столько раз Чемпионом Союза побывал, ни на ногах, ни на руках пальцев не хватит.
Они были дома, и дом им радовался, их привечал. По-другому и быть не могло, венец за венцом укладывали, чтоб тепло и духу приятно. Так и выросла изба через их сильные, спорые руки.
-- А у нас оказии три. Каждая другой лучше, - итожил Лебедь. - Одну с сосны сняли, другую у Никодима подобрали, а третья в самый раз. Выиграли мы чемпионат Союза в скальном классе!
Оказией номер два был хромоногий, доставленный на плечах в избу Плохиш. Езда на чужих ногах ему понравилась исключительно, а предвкушение широкого праздника приводило в восторг.
Третьей была Ирка Филипок, попавшая в пикантную ситуации на давешней, вечерней тропе. Из зверинца, что в Нарыме, выпустили старого козла за полной ненадобностью. Козел тот был ручной и к человеческому люду привязчивый. Питался животный подачками щедрых отдыхающих и травку щипать уже не желал. А к осени оборзел в корягу и по козлячему своему разумению считал подающих себе обязанными. Особо прижимистых пинал рогами в зад, чем навел шороха на всю округу.
Ирка повстречалась с ним средь темного лесу и поначалу оказала животному должное благоволение. Козел откушал от щедрой женской руки и вроде удалился восвояси. Ирка пошла дале и развернулась к мужскому полу тылом. Она понятия не знала о тактике и стратегии.
Мощный толчок в зад вывел милую из равновесия и переместил метров на пять, а то и на шесть свободного пространства. Иринушка взвизгнула от неподдельного ужаса, а щедрый проситель стоял перед ней и угрожающе маячил витыми рогами.
-- Козел поганый! - правильно обозвала животное Филиппок, но тот щурился и балдел хитрой рожей. Полный рюкзак домашней снеди вызывал аппетит и потуги к решительным действиям.
Ирка бросила в него куском хлеба и ринулась по направлению к избе. Козел смел подаяние в три секунды и быстро нагнал потерпевшую. Рога его угрожающе нацелились в рюкзак Филиппка, но в тот раз он промахнулся.
Любовь к ближним животным растаяла окончательно, а недра рюкзачка опорожнялись скачками с удивительной быстротой. Минут через двадцать Ирка искренне убеждала козла, что там ничего нету.
Как бы сказал Поручик, цейтнот затягивался, патовая ситуация перерастала в матовую. Обнаглевший козел блеял решительно, Филиппок от безысходности рыдала навзрыд. Козел рыл копытами земельку и пятился назад для разгона на абордаж.
Мужики сняли бедную девку с елки. Кора дерева снизу была потрепана так, будто приходил медведь. Слава Богу, лазать по деревьям, это козел не умел. Но рюкзак был уже пуст бесповоротно.
Лебедь выставил из своего на стол дюжину шампанского. Для братии покрепче имелось кое-что в заначке у Никодима. Не опоздал к празднику Лысый, и в счет расчета за порцию дерьма Любка принесла полный рюкзак домашних тортиков. Глаза оглоеда блестели масляно, он обещал съесть оное исключительно сам.
Кулинарные излишества посещали избу редко. Но когда уж начиналось, то изойтись слюной вся недолга. Дымили в обе печи и на улице, и в избе. Калилось желтое подсолнечное маслице в ожидании пирогов и расстегаев. А о начинке их в тайге говорить грех.
Шинковали дикий лучок и невесть откуда взятую черемшу. Огненную смесь разбавляли яичками вкрутую и резаными помидорками для пикантности. Была и мясная, и языковая, и ливерная начинка. Конечно же, в ход шли собранные по дороге грибочки. А черничная, голубичная со сгущенкой, брусника и горьковатая жимолость для сладкого?
Отдельно лепили пельмени, маленькие, ровные по двести штук на лист. Приправкой в бульон - травы разные от чабреца до укропа с петрушкой, только бы не переборщить. Тут и рыбка северная, три часа, как соленая, в самой свежести смак. И строганины в отдельное блюдо. А салат у каждой мастерицы свой, да не один.