Глава пятая. Красноводная
Итак. Как вы любезно мне подсказали, кролики уронили дерево на двух Пожирал. Их останки вы тоже в красках расписали, спасибо большое.
Выждав несколько минут и убедившись, что пока им ничего не угрожает, крольчата устремились дальше в лес.
Солнце уже поднялось над горизонтом, и теперь шедшие на восток Подкин с Паз шагали ему навстречу. Под уставшими лапами хрустел снег, капли с сосулек падали кроликам за шиворот, заставляя дрожать от холода.
Вскоре они очутились на берегу узкой, скованной льдом реки. Паз, в отличие от брата, на уроках географии не зевала и сразу признала в ней Красную реку.
– Она течёт мимо норы Красноводной! Ты разве не помнишь?
Даже если Подкин что-то и помнил, к этому времени он так закоченел, что названия рек и деревьев смёрзлись у него в голове в кусок льда. Страх, что их настигнут Пожиралы, и восторг, вызванный волшебной силой Звёздного когтя, давно схлынули. Теперь Подкин больше всего на свете хотел лечь на мягкий пушистый снежок и проспать целую вечность. Но одна смутная мысль упорно билась в уголке его озябшего сознания: не сюда ли они каждый год приезжали на праздник Середины лета? Не здесь ли веселились с другими маленькими кроликами? И ели такой вкусный салат из листьев одуванчика с заправкой из морковного сока?.. Это Подкин помнил.
– Раньше здесь в-всё б-было п-по-другому? Н-не т-таким б-белым? – пробормотал он, стуча зубами.
Паз с тревогой посмотрела на брата и схватила его за лапу. Спотыкаясь и падая, они бежали по берегу реки, пока не наткнулись на мост, выгнувший дугой деревянную спину. По нему кролики перешли на другую сторону и дальше уже шагали через лес по заснеженной дороге. Она привела их к дубовым воротам, утопленным в склоне холма. Руны, вырезанные на столбиках, гласили, что за ними лежит нора Красноводная.
– Хвала Богине, – выдохнула Паз. На глаза у неё навернулись слёзы. Собрав последние силы, она постучала в ворота. Подкин мог только стоять рядом и дрожать, а малыш Пик слишком замёрз даже для этого.
Вскоре ворота заскрипели, и наружу высунулся рыжий кролик-привратник.
Паз и Подкин, может, и окоченели до полусмерти, но они уже бывали в Красноводной и помнили о знаменитом гостеприимстве местных обитателей. Все кролики на мили[5] окрест знали, что им не нужен был повод для веселья. Любого кролика, которого угораздило замешкаться на пороге Красноводной, буквально затаскивали внутрь и заставляли есть, петь и танцевать до упаду.
Вот почему Подкин и Паз изрядно удивились, наткнувшись на мрачный взгляд привратника. Уши его поникли, а глаза покраснели от усталости и недосыпа. Порванные кожаные доспехи давно не чистили, держались они кое-как и висели на стражнике, словно лохмотья на пугале. Если бы Подкин и Паз так не замёрзли, они обязательно задумались бы, почему такой хилый кролик несёт службу у ворот – и куда подевались настоящие стражники?
– Что вам нужно? – спросил кролик, хотя, судя по виду, ответ его мало заботил.
Паз нутром чуяла – что-то здесь не так, но слишком устала, чтобы слушать даже своё нутро, поэтому она откашлялась и сказала:
– Пожалуйста, помогите нам.
– Нас п-преследуют П-пожиралы, – добавил Под.
– С-суп? – едва слышно пискнул Пик, высунув дрожащий нос из туники Паз.
– Мы из Манбери, – воскликнула Паз. – Дети вождя Лопкина.
Глаза стражника расширились, и он захлопнул дверь. Подкин и Паз в отчаянии подумали, что их так и не пустят внутрь, но потом услышали, как стражник зовёт на помощь.
– Они же н-нас не п-прогонят? – спросил Подкин. От холода у него зуб на зуб не попадал.
– Не думаю, – покачала головой Паз. – Но что-то здесь нечисто. Лучше спрячь клинок.
Подкин тупо уставился на меч, словно недоумевая, откуда он взялся в лапе. Тогда Паз раздражённо выхватила у него Звёздный коготь, завернула в ткань и сунула под тунику – туда, где уже сидел Пик. Крольчонок возмущённо пискнул, но Паз только шикнула на него. Едва она успела спрятать меч, как дверь снова отворилась и крольчата увидели знакомую мордочку. Перед ними стояла леди Рыжетт, супруга вождя Красноводной.
Пусть мозги Подкина и превратились в глыбу льда, он не мог не заметить в ней страшной перемены. Ещё в прошлом году круглощёкая леди Рыжетт была воплощением жизнерадостности. Её мех блестел, смех звенел, а глаза сияли, как летнее солнце на водной глади.
Теперь же щёки её исхудали и обвисли, а между бровей залегла тревожная складка. Взгляд стал затравленным, глаза ввалились и покраснели, словно она пролила немало слёз. Когда она заговорила, голос её был добрым и приветливым, но от крольчат не укрылось, что эта радость напускная. Леди Рыжетт пыталась утаить от них какую-то печаль.